Эти основные причины внутреннего упадка не до конца объясняют, почему же Пруссия так низко пала. Для объяснения этого явления нам нужно заглянуть за узкие пределы Прибалтики и рассмотреть глобальные проблемы, которые в это время потрясали Европу.
В первую очередь отметим, что падение авторитета Великих магистров в ордене не было уникальной местной проблемой. Неспособность главы государства или организации воспользоваться своей номинальной властью была характерна для Священной Римской империи и Польского королевства, Римской католической церкви и Великого княжества Литовского, объединенных королевств Скандинавии и т. д. Повсюду люди из нижних слоев общества оспаривали право высших слоев устанавливать свои порядки. Повсюду, на каждом уровне, отдельные люди и группы пытались отнять власть у тех, кто выше их. Картина колеса Фортуны иллюстрирует проблему каждого правителя: монарх восседает на свободно вращающемся колесе, его руки заняты скипетром и державой, на голове высокая корона, а на плечах роскошная мантия. Но баланс слишком неустойчив, легкое дуновение ветра нарушает равновесие – и вот уже он падает с высот власти в бездну отчаяния и унижения.
Во-вторых, изменились цели крестовых походов. Пока литовцы, хотя бы самогиты, оставались язычниками, существовало религиозное обоснование крестового похода в Прибалтике, возглавляемого Тевтонским орденом. Однако когда литовский князь Ягайло стал Ладиславом Ягелло, королем Польским, а Витаутас был крещен и отправил на Констанцский собор своих делегатов, провозгласивших, что Самогития перешла в католическую веру, представителям Великого магистра стало крайне трудно убеждать европейских рыцарей в том, что операции ордена в Литве были крестовым походом, что война с Польшей была справедливой и что европейские рыцари должны добровольно предоставить свои услуги и пожертвовать своим состоянием ради этих авантюр. Доверенным лицам ордена в курии также все труднее было традиционными аргументами убеждать пап поддерживать орден.
Основная опасность для христианства в это время находилась на Балканах. Турки продолжали продвигаться вглубь христианских земель, или, по крайней мере, всем так казалось. Быть может, они были больше заинтересованы в угоне пленников и скота, чем в захвате новых провинций, но это служило слабым утешением тем, кто попадал в их руки. Исламские завоевания в XIV веке испугали тех, кто традиционно поддерживал крестовые походы, а теперь был не в состоянии защитить свои владения в Греции и кто уже предвидел падение древних христианских королевств к югу от Венгрии. Великий крестовый поход 1396 года, который, как надеялись, обратит нашествие турков вспять, закончился катастрофой под Никополем. Насколько оказавшееся фатальным презрение французских рыцарей к своим противникам было обусловлено опытом походов в Самогитии, можно только гадать: литовцы считались хорошими воинами, в своих лесах и болотах они не уступали европейцам и оценивались почти так же высоко, как татары. И все же крестоносцы раз за разом наносили самогитийским язычникам поражения. Было ли это доказательством того, что западные крестоносцы справятся и с турками, и их славянскими союзниками? Увы, как оказалось, нет. После Никополиса французы уже не посылали крупных экспедиций в Пруссию. Они оставили северные крестовые походы немцам. Теперь эти походы возглавлял присмиревший организатор никопольской авантюры Сигизмунд, король Венгрии. Позднее его сменил император Священной Римской империи, чей единственный интерес в крестовых походах (насколько он вообще мог сосредоточиться на какой-либо одной проблеме) заключался в том, чтобы защитить свое королевство от турецкой угрозы и сокрушить гуситских мятежников в Богемии