– Значит, у нас всех был сегодня чудесный день, – вступила в разговор Табуба. – Я как раз причаливала, Хармин, когда царевич случайно проплывал мимо нашего дома. Я пригласила его провести со мной остаток дня, чтобы немножко развеяться и не скучать. Пора, пожалуй, подумать об обеде.
– Но сначала я должен немного отдохнуть, – чуть раздраженно произнес Хармин. – Пусть нынешний день и был полон событий весьма приятных, я все же пропустил свой обычный час дневного отдыха, а должен признаться, что отказаться от этого мне не под силу, как бы ни были соблазнительны другие ожидающие меня развлечения. – И, слабо улыбнувшись им на прощание, он направился к дому. У Гори возникло неприятное чувство: казалось, эти капризные слова не более чем внешнее проявление, тонкие струйки дыма, свидетельствующие о бушующем глубоко внутри мощном пламени. Он стал думать о том, как дела у Шеритры, очевидно, как раз и ставшей для Хармина сегодняшним соблазнительным развлечением. Гори смотрел вслед молодому человеку, равному ему самому по физической привлекательности, и внезапно ему в голову пришла мысль, что он не испытывает к Хармину теплых дружеских чувств. От этого ему сделалось не по себе.
Гори поднялся, потягиваясь.
– Мне пора, – сказал он, смягчая свои слова улыбкой. – Я провел нынешний день с превеликим удовольствием, Табуба, описать которое у меня не хватает слов. Но теперь, если моя одежда уже готова, я должен возвращаться домой.
Она выразила свое согласие, поднявшись с места, и вместе они направились к дому вслед за Хармином.
В пустых комнатах уже сгущались вечерние сумерки, а лампы все еще не зажигали. Гори стоял среди просторного зала, окруженный со всех сторон стенными росписями, с которых, казалось, смыли все краски, и смотрел на мрачно возвышавшиеся над ним статуи Амона и Тота, чей изогнутый птичий клюв и крошечные глазки-бусины выглядели в полумраке особенно хищно. Гори вдруг ясно осознал, что ему нестерпимо хочется обнять Табубу. И вместе с этим, заглушая желание, в нем поднялось чувство безграничного одиночества и тоски, словно приближающаяся ночь накрыла его своим черным крылом. Он чуть не вскрикнул от ужаса, когда с лампой в руках появился слуга. Гори рассмеялся.
Вернулась Табуба; перекинув через руку, она несла его юбку. Гори поблагодарил ее, вышел в коридор и быстро сменил одежду Хармина на свою собственную. Сквозь щель под дверью в спальню Хармина пробивался тусклый желтоватый свет, откуда-то доносились задумчивые, печальные звуки лютни. Гори передернул плечами.
Он поспешил назад, в большой зал, попрощался с Табубой, передал привет Сисенету, который все еще не вернулся домой, и быстро, как только мог, направился в сгущающихся сумерках туда, где за пальмовой рощей слышался благословенный плеск речной воды. Он был счастлив увидеть, что бог Ра еще парит над горизонтом, разливая вокруг яркое красно-оранжевое сияние. Черные силуэты древних руин и пирамид Саккары четко выделялись на фоне заката. Гори сел в лодку, опустил весла в воду и направился домой.