– Тебе ничего не кажется странным на этих изображениях? – спросил он.
Хаэмуас взглянул на сына:
– Ты говоришь о бабуинах?
– Нет, не о них. – Гори покачал головой. – Хотя они тоже необычные. Усопший, что покоится в соседнем зале, был, наверное, великим почитателем бога Тота. Нет, не бабуины. Я говорю о воде. Всмотрись внимательнее.
Хаэмуас пригляделся к настенным картинам и действительно обнаружил кое-что удивительное. На любой из них ноги изображенных людей – отца, матери и сына – всегда находились в воде. На некоторых были изображены маленькие белые волны. Иногда в этой воде резвились рыбы разных пород, а на одной из картин у ног изображенных на ней людей располагались наполненные водой сосуды. Всегда, чем бы ни занимались люди на картинах, они непременно стояли в воде или поблизости от воды.
– Эти люди, должно быть, страстно любили Нил, если повсюду украсили свою усыпальницу его священными изображениями, – прошептал Хаэмуас, и его голос свистящим эхом разлетелся по всему залу. – И вот что, Гори, я еще заметил. Этот человек скорее всего лекарь, как и я. Вот, смотри, – И он показал туда, где рядом с длинной чередой иероглифов был нарисован целый набор врачебных инструментов. – Это описание, как изготовить не знающий поражения бич, а рядом – список чудодейственных заклинаний, избавляющих от болезней.
Вместе они ходили по залу, следом за ними медленно шел Пенбу, занятый своими записями. Вдруг Хаэмуас радостно вскрикнул и остановился. В высокой нише, совсем рядом с зияющим проходом, ведущим в погребальный зал, стояли две статуи. Одна из них изображала высокую изящную женщину, она улыбалась Хаэмуасу из-под старомодного парика, выбитого из гранита и украшенного выкрашенной в синюю краску головной повязкой. Одну руку она держала на боку, а второй обхватила запястье своего мужа – высокого человека с широким и спокойным лицом. На нем были лишь короткая набедренная повязка и сандалии. Как и женщина, он улыбался. Одна нога у мужчины была вынесена вперед, как будто он сделал шаг, а в руке этот человек сжимал каменный свиток. Как и все прочие украшения в этой гробнице, скульптуры представляли собой произведения искусства такого выдающегося мастерства, какое Хаэмуасу редко доводилось видеть.
Глаза обеих статуй сияли темным огнем. Для ожерелья на шее у женщины были выбраны камни красного и синего цветов, кисти на ее узкой одежде сверкали золотом. Хаэмуас склонился к изножью статуй.
– Вот, – произнес он через минуту, – мы нашли царевну и, вероятно, царевича, хотя я не могу прочесть его имени. Там, где оно должно быть, камень весь в зазубринах.