У Фрэнсиса еще было время оглядеть все вокруг полным отчаяния взглядом. Неприятель превосходил их числом по меньшей мере вдвое.
– Слушай, – крикнул он, – не будь болваном! Рейнольд и сам о ней позаботится. Ты-то что можешь сделать?
Сэм открыл было рот, чтобы ответить, но не успел. Неприятель продолжал наступать, и им приходилось отходить назад. Фрэнсис развернул своего коня. Позади них был огороженный участок земли, который при обороне предоставил бы им определенное прикрытие. И он принялся осторожно, группу за группой, отводить своих людей назад, медленно, чтобы не дать толчка к беспорядочному бегству Никакой помощи от Горинга не приходило, он сам сражался не на жизнь, а на смерть с кавалерией Кромвеля, который, прорвав правое крыло, развернулся вправо и, огибая поле битвы, атаковал другое крыло.
Добравшись до этого огороженного участка, они заняли там позиции. Лошадь Фрэнсиса убили прямо под ним, так что ему пришлось командовать своими людьми спешенным, и он больше не видел ничего, кроме того, что творилось непосредственно вокруг него. Он мимолетно подумал о Рейнольде с Сэмом и о своей сестре – это, конечно, могла быть только Анна, ибо Гетта не способна на подобное безрассудство. Его ранило в руку, потом в лицо, но раны были легкими и не причиняли ему большого беспокойства.
Темнело, а их оставалось все меньше и меньше Взошла луна – бледный серп на фоне бархатистого неба.. Они были окружены неприятелем со всех сторон, почти вся вражеская кавалерия обрушилась на них. У противника оказалось больше резервов, и «барашкам» непрерывно приходилось драться против свежих сил. Бились врукопашную старые противники, воины с Приграничья и шотландцы. Темнота не позволяла разглядеть что-либо дальше нескольких ярдов с обеих сторон. Белые мундиры воинов с Приграничья теперь обагрились кровью, Фрэнсис отирал с глаз пот и кровь насквозь промокшим обшлагом мундира. Рука его настолько устала, что когда он поднимал ее, она горела от боли. А потом наступило затишье. Неприятель держался в стороне Может быть, он отступал? Но нет – это было сделано лишь для того, чтобы дать им шанс сдаться.
– Сдавайтесь! – доносился со всех сторон требовательный клич. – Вам не победить! Сдавайтесь – и мы пощадим вас!
Фрэнсис посмотрел на своих солдат, которых он так полюбил, стойких невысоких воинов с Приграничья, и увидел в каждом лице одни и те же гнев и презрение, одну и ту же решимость. Сдаться шотландцам? Просить какого-то шотландца о пощаде?! Это был старинный враг, и ненависть к нему была в крови у каждого «белого мундира», она воспитывалась в них столетиями набегов, убийств, пожаров, грабежей… Сдаться какому-то варвару-шотландцу? Никогда!