– Ну вот, теперь еще и религию примешайте к этому, – грубо пробормотал Ричард. Все, что он делал, было в значительной степени направлено не просто против его семьи и отца, но и против религии, поэтому наказание всегда отягощалось и обвинением в богохульстве. Ему долгими часами приходилось стоять на коленях. – Да я не могу и вздоха сделать, чтобы не согрешить.
Мэри-Эстер встревоженно вздохнула.
– Ричард, ты сам усложняешь свою жизнь. Ладно, давай-ка поглядим, не сумеем ли мы на этот раз провести тебя в дом незамеченным. Пока Клемента не видно…
– А в чем дело-то? – капризно спросил Ричард. – Вы же все равно рано или поздно расскажете отцу; Так пускай уж это произойдет пораньше.
И с этими словами он пришпорил свою лошадь, пустив ее галопом прямиком к дому. При этом он еще и задавал во весь голос лихие охотничьи крики, чтобы его наверняка заметили.
– Лью-лью-лью, уху-ху! Вперед, Ричард, вперед! Мэри-Эстер последовала за ним, конечно, не так быстро. Рядышком ехала Лия, и они обменялись взглядами, полными раздраженного сожаления.
– Ну что я могу поделать, Лия? – вздохнула Мэри-Эстер.
– Ничего, мадам. Этот молодой человек попадет в беду, спаси его Господи! Только, я думаю, никто не сможет помочь ему, если Ричард сам себе не поможет. Ах, мадам, – вдруг добавила она, когда со стороны дома до них донесся какой-то странный шум, – вы только, послушайте, что творит эта проклятая собака!
По мере того, как они торопливо приближались к дому, эти странные, рвущие уши стоны становились все громче и громче. Едва они въехали на двор, подбежал слуга, чтобы принять у них лошадей. Помогая Мэри-Эстер сойти с Психеи на специальный чурбан-подставку, он радостно приговаривал:
– Ах, мадам, какое счастье, что вы вернулись. Эта собака целый час воет, а хозяин уже бесится. Она из сарая вырвалась, и мы никак не могли удержать ее, пришлось вот в погребе запереть. Только собака и там буянит, перебила десятка три яиц, и Бог знает что еще она там…
– О, мой бедный Пес! – воскликнула Мэри-Эстер, торопясь к двери на выручку собаке.
В голове у нее успела промелькнуть мысль, что у нее теперь осталось мало шансов отвести беду от Ричарда, который, вероятнее всего, еще и будет винить ее за это.
Дом весь день ходил ходуном из-за ссоры между Эдмундом и сыном. Все чувствовали себя подавленно, а слуги и собаки держались тише воды, ниже травы, боясь навлечь гнев хозяина и на себя «за компанию». В Морлэнде с трудом удавалось найти уединенный уголок, а здесь, в Твелвтриз, сделать это было еще сложнее: в небольшом старомодном доме всегда толпилось так много народа. Поэтому только когда закончили вторую мессу, Мэри-Эстер удалось выразительным взглядом и кивком головы пригласить своего супруга прогуляться вместе с ней в саду. Едва выйдя из дома, Мэри-Эстер взяла мужа под руку и повела его по аллеям между рядами цветущих груш. Пес подскочил к ней с другой стороны, ткнулся косматой головой в ее свободную руку и заковылял рядышком. Снова оказавшись возле хозяйки, он принялся бдительно следить за тем, чтобы она опять никуда не уехала.