– Ну и что дальше?
– Дальше? – эхом откликнулся Мазепа. – Дальше согласно закону всемирного тяготения поехали назад. А тут как раз «жигуленок». Ну и выходит, что наперерез ему. «Жигуленок», конечно, не трейлер, да и скорость уже не та, однако все равно, как сама понимаешь, неприятно. Особенно тем, кто в «жигуленке».
– Ну а дальше-то, дальше? – миг назад бледные щеки Алины все более разгорались.
– Она ж у меня на передаче была! – объяснил капитан. – Рычаг обломился, а ее ж на передаче заклинило. На прямой. Ну я и бросил сцепление…
Алина вообразила себе, как все быстрее несется «шевроле» не «шевроле» вниз по склону, практически падает…
…как бешено вертит капитан руль, чтоб миновать расселины и каменные глыбы, практически и не видные в почти уже полной тьме…
..:как беззаботно мчит наперерез «жигуленок», водителю которого и в голову не приходит смотреть на дорогу, на крутой, к автомобильному движению невозможный склон…
…как бросает вдруг капитан педаль сцепления и взвывает мотор…
…бешено крутятся колеса в направлении, обратном движению…
…выбрасывают, пробуксовывая, мелкие камешки, высекающие искры, извергают белый дым…
…как «шевроле» не «шевроле» на мгновенье как бы задумывается и… пропускает «жигуленка»…
…как вылетает Мазепа из машины, которая снова, теперь задом, принялась уже ползти по шоссе, и, обогнав, обогнув багажник, упирается руками в его металл с почти невозможной для человека силою…
…а сам тем-временем лихорадочно шарит ногою в поисках камня…
…как находится, наконец, этот камень и, брошенный под левое колесо, останавливает неостановимое, казалось, движение автомобиля…
– И удержал? – спросила Алина.
– Как видишь, – продемонстрировал Мазепа и себя, живого-невредимого, и «шевроле» не «шевроле».
– По крайней мере, безработица тебе не грозит. Будешь в цирке цепи рвать и гнуть подковы, – накопившееся в Алине напряжение требовало незамедлительной разрядки.
– Куда там… – махнул капитан рукою. – Знаешь, я потом что подумал? Если б в машине не было мамы, я бы всех этих чудес не совершил. Смирился бы с собственной гибелью. Подсознательно…
Алина вообразила, как капитан, остановив «шевроле» не «шевроле», открывает правую дверцу, улыбается одними губами старушке, залитой маринадом.
– Ну как, мама? Неплохо вожу, а? Пиф-паф ой-ой-ой? – и принимается собирать осколки стекла, выбрасывать из машины.
Богданову маму Алина еще не видела, но ей почему-то представляется, что та тоже находит в себе силы улыбнуться и сказать:
– Хвастунишка…
Подобрав один из разбежавшихся по всему салону помидоров, капитан ловко посылает его в рот.