– Что дальше? – расшифровала Алина.
– А!.. Дальше вот что, – и кожаный ухажер извлек, как в прошлый раз, молдавский коньяк из внутреннего кармана, замычал, пальцами защелкал, требуя посуды,
Бармен принес рюмки, поставил, но не ушел почему-то.
– Чего ты? – спросил бармена кожаный кавалер. – Так и будешь торчать? А если у нас разговор секретный? Или тебе налить?
– Вообще-то у нас со своим не полагается, – объяснил бармен свое у стола ожидание.
– А, – понял кавказец, – так бы сразу и говорил. – Вытащив из кармана, сунул бармену пятидесятирублевую.
Тот спрятал бумажку, буркнул:
– Ну разве в порядке исключения. – И отошел за стойку.
Юноша откупорил бутылку, разлил коньячок.
– Будем здоровеньки? – спросил, подняв рюмку на уровень носа. – Звать-то хоть тебя как?
Алина улыбнулась и приподняла свою рюмку тоже.
– Мисс Мапл.
– Как-как, говоришь?
Алина решила, что сначала выпьет, а потом объяснит, но и выпить не успела: заметила, что в щели служебной портьеры стоит Ниночка и манит пальчиком.
– Меня? – ткнула себе в грудь несколько удивившаяся Алина.
– Тебя-тебя, – закивала Ниночка.
– Извини, – бросила Алина кавказцу и быстро пошла к служебному входу, скрылась за портьерою.
– Вернешься? – вопросил кавказец вдогонку.
– Т-с-с… – приложила Ниночка палец, к губам и кивнула Алине, приглашая следовать за собою. – Я же там на виду вся, дура!
Они прошли какими-то тесными коридорами, спустились в подвал. Ниночка приоткрыла тяжелую, бронированную дверь и кивнула секретно и приглашающе, оглянулась даже воровато. Чувство опасности, беспокойства, которое несколько минут назад поселилось в Алине, она относила исключительно на счет кавказца, поэтому хоть тоже оглянулась и даже мгновенье помедлила, внутрь все же шагнула.
Дверь за спиною тут же и затворилась. Небольшая комнатка была морозильником: с крюков под потолком свешивались бараньи туши, окорока, битая птица; на стеллажах лежали продукты, стояли какие-то ящики; коробки занимали углы. Алина дернулась к выходу, дверь, естественно, не поддалась. Стукнула в нее кулачком, потом с разбегу – плечом. Потом заорала:
– Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-эй!
Но еще не закончив орать, отчетливо поняла, что и это зря.
Остановилась посреди камеры. Было холодно. Потащила из угла большой фанерный ящик. Что-то обрушилось за ним с металлическим лязгом, упало. Алина заглянула: на полу валялась раскрывшаяся в падении жестянка, из которой рассыпались новенькие патроны. Алина пошевелила их ногою, плюнула и выдвинула ящик на середину, села сверху, поджала ноги.
– Ну идиотка! – сказала в слух по собственному поводу. – Хоть коньяку бы выпила – все теплей сейчас было бы. Нет, как скаженная понеслась.