Теперь, когда причина тревоги сделалась очевидной, Алина с некоторой надеждою подумала о кавказце: «Приставуч ведь, неужели смирится с новой потерей дэ-вушки, ради которой не первую уже неделю ходит в этот ресторан. Насчет не первой недели привирает, конечно, но все-таки…»
Алина пожалела даже, что не дала кавказцу некоторых авансов, но как говорят в Одессе, быть бы мне таким умным, как моя жена потом.
Кавказец, впрочем, и в самом деле, выждав минут десять и переполовинив бутылку, отправился на розыски пропажи.
– Какая дэвушка? Какая дэвушка? – передразнивая его интонацию, могучим торсом выталкивал бармен-вышибала немолодого юношу из служебного коридорчика. – Уехала твоя дэвушка. С мужем. Понял, да?
– Она что, точно замужем? – сник кожаный.
Тут уж и впрямь, оставалось только смириться.
К тому времени, скорчившись на составленных рядом четырех ящиках, Алина дрожала не метафорической, а натуральной крупной дрожью: зуб буквально не попадал на зуб.
Итак, уже можно было сказать со всей очевидностью, что по той или иной причине, но приставала ее не спасет. Последняя надежда оставалась, нелогичная, иррациональная, но оставалась, на Мазепу. Что, как в кино про Бельмондо, ворвется он вот сейчас, вот через секундочку, освободит ее из преступных тенет, прижмет к сердцу, отогреет…
Но секундочка шла за секундочкою, Мазепа не являлся, и в уже отключающемся мозгу Алины мелькнуло даже страшное подозрение: уж не сам ли Мазепа ее сюда и заточил?
А Мазепе было не до Алины, он занимался своими прямыми обязанностями. То есть выручать чрезмерно любознательных граждан из преступных тенет тоже вроде бы входило в прямые обязанности капитана милиции, но не в качестве же капитана милиции Алина его иррационально ждала, а в качестве возлюбленного-супермена.
– Открывай, говорю! – не столько говорил, сколько орал тем временем еупермен в сторону двери на занюханной лестничной площадке хрущобы где-то далеко-далеко от Львова, скорее уже под Ужгородом.
Открывать, видимо, не собирались, и Мазепа кивнул двоим в штатском, притаившимся по сторонам. Те переглянулись и, обнаружив профессионализм, вышибли дверь с налета, одним согласованным ударом. Из квартирных глубин зазвучали выстрелы.
Один из двоих дверных вышибал, уже знакомый нам по ночному межгаражному приключению сержант Гав-рилюк, упал, другой отскочил. Капитан с пистолетом в руке прыгнул в проем, рявкнул благим матом:
– Бросай оружие.
Пуля тюкнула в стенку в сантиметре от капитановой головы, вспуржила щепу.
Мазепа не моргнул глазом, хладнокровно прицелился, выстрелил раз, другой.