– Я должен расписаться за него, или что?
– Нет. Это просто письмо.
Тогда зачем будить меня сейчас?
– Тогда зачем будить меня сейчас?
– Я подумала, что ты захочешь знать.
– А-а, вот оно что!
Уязвленная до глубины души, Синдж двинулась прочь. Меня это не заботило. До полудня нет места ни вежливости, ни состраданию.
Мне было наплевать, но заснуть снова я уже не мог.
Когда Белинда принялась ворчать на то, что я верчусь и дергаюсь, и угрожать мне переходом к любительскому сексу, совесть взяла верх, и я выбрался из кровати.
Я похлебал черного чая, густого от меда. Не помогло – окружающие предметы по-прежнему виделись мне в двойном количестве. Если бы не пять незабываемых лет, проведенных в Королевской морской пехоте, я заподозрил бы, что двоением в глазах природа мстит всем идиотам, которые верят, что разумное поведение включает в себя вставание на рассвете в обстоятельствах, не приближающихся к апокалиптическим.
Синдж суетилась, хлопоча по хозяйству, так что на долю Дина оставалось еще меньше настоящей работы, которой он расплачивался за стол и крышу над головой. Она была нарочито оживленной и веселой, и даже ее соучастник по заговору убрал подальше ножи для разделки мяса.
– По утрам ты просто ужасен, – заявила Синдж.
– Угу, – прохрипел я, прикладывая максимум самообладания.
– Это все, что ты можешь из себя выжать?
– Я мог бы сказать «жри дерьмо и подавись», но ты бы обиделась. Я слишком тебя уважаю для этого. Итак, как насчет того, чтобы нам собраться всем вместе и посмотреть, что это за жизненно важное коммюнике?
Дин и Синдж усадили меня в моем кабинете, снабдив горячим черным чаем, печеньем и медом. Я принялся за дело – более или менее решительно. Со значительным перекосом в сторону «менее».
– Что там написано?
Синдж попыталась сама прочесть записку, но писец полковника Блока нацарапал ее скорописью. Таких вещей она читать еще не умела. Она быстро учится, но вряд ли когда-либо будет преподавать карентийскую литературу. (Последняя в основном состоит из саг и эпических поэм, населенных омерзительнейшими персонажами, которых поэты превозносят за их гадкое поведение. А также из театральных пьес, которые сейчас в моде, но выглядят сплошным идиотизмом, если их читать, а не смотреть на сцене.)
– Тут говорится, что жрец храма Эас и Айгори, что в Квартале Грез, – выходец из Йимбера. Здесь говорится также, что Стража не будет разочарована в своем старом приятеле Гаррете, если его любознательность побудит его нанести визит вышеозначенному Биттегурну Бриттигарну, чьи соображения по поводу парней в зеленых панталонах могут представлять интерес для обеих сторон.