Когда обряд был закончен, первосвященник удовлетворенно оглядел послушниц. По обращенным к нему одухотворенным лицам Мидори поняла, что все они ощущают ту же смесь страха, надежды и восхищения, что и она.
– Теперь вы все знаете, каким путем вам надлежит идти, – сказал Анраку. – Но прежде чем отправиться в странствие, вам необходимо принести клятву, которая требуется от каждого члена Черного Лотоса.
Он воздел руки.
– Встаньте, дети мои!
Мидори поднялась. Голова до сих пор кружилась, ноги не слушались. Тосико и другие то и дело наваливались на нее.
– Повторяйте за мной, – начал Анраку. – Отныне клянусь исповедовать веру Черного Лотоса и навсегда отринуть все прочие.
Как непосвященный новичок, Мидори понятия не имела, в чем состоит ее новая вера, но сейчас это было не важнее нескольких фраз, которые отделяли ее от обещанной Анраку награды. Мидори было почти все равно, в чем клясться, и ее голос примкнул к громкому, прочувственному хору послушниц.
– Отрекаюсь от своей семьи, друзей и всего мирского, – сказал Анраку.
В голове у Мидори пронеслись образы сестер, Хираты, Рэйко, Сано и маленького Масахиро, но губы сами собой произносили слова обета. В ее искаженном восприятии Анраку вырос до размеров колосса, зал заполонили его отражения, тысячекратно помноженные и сверкающие.
– Клянусь посвятить свою жизнь служению Черному Лотосу, – выводил он.
Послушницы вторили со всевозрастающим пылом. Мидори ощущала, как целиком сливается с ними.
– Клянусь повиноваться первосвященнику Анраку – отныне и во веки веков!
Выкрикивая последние слова, Мидори уже не могла выделить собственный голос из голосов новых подруг. Ее сердце стучало в унисон с остальными, они дышали словно единое существо.
– Клянусь в верности Черному Лотосу!
Всеобщий истеричный порыв превратил толпу женщин в единую массу разгоряченных качающихся тел с вытянутыми руками.
– Клянусь в верности Черному Лотосу!
Затем Анраку добавил степенно и сурово:
– Настал черед последней, самой важной клятвы: "За нарушение принесенных обетов да поразит меня смерть и обречет на вечные адские муки".
Громоподобный ответ заставил зал вздрогнуть.
Взбудораженная сверх меры Мидори не могла помыслить об окончании ритуала. Душа и тело требовали большего, хотя она и не знала чего.
– Теперь подкрепим клятвы обрядом посвящения, – возгласил Анраку.
Бормочущие священники выстроились за спинами послушниц. Две монахини взошли на алтарь. Анраку поднял руки, и они сняли его многоцветную мантию. Секунда – и он предстал перед толпой обнаженным, во всем своем гордом великолепии. Мидори никогда не видела голого мужчину и потому смотрела во все глаза. Вид мужского естества Анраку смущал и завораживал ее.