Как-то ночью повелителя разбудил странный шум, который не на шутку его испугал. Хирата отправился на разведку и застал в доме грабителей. После яростной схватки бандиты были схвачены, а Хирата заслужил горячую благодарность сёгуна. О происшествии заговорили. Чиновники бакуфу, прежде не замечавшие простого подручного Сано, старались все как один заручиться его дружбой. Женщины замка Эдо взглянули на него по-новому, и когда бы Хирата ни появлялся во дворце, его обступали толпы воздыхательниц. Все это происходило на глазах у Мидори.
А теперь и О-хана взялась завлекать его.
– Тысяча благодарностей за избавление от ужасной осы, – пропела она со смущенной улыбкой.
– Мне было даже приятно, – расцвел Хирата.
– Чем мы обязаны вашему приходу? – спросила служанка.
– Я заносил кое-какие отчеты в кабинет сёсакан-самы, – ответил он, – как вдруг услышал ваши крики и решил посмотреть, в чем дело.
О-хана хихикнула, а Хирата рассмеялся. Они так и лучились взаимной приязнью.
Мидори поникла.
Дни напролет Хирата флиртовал с другими, но не с ней. Что еще хуже, он стал получать письма от глав влиятельных кланов, предлагающих своих дочерей ему в жены. В роли свата выступал Сано. Мидори как-то прослышала, что они затевают о-миаи, знакомство с будущими невестами. Столь откровенное соперничество за благосклонность ее возлюбленного потрясло Мидори, как и перемены в нем самом.
Внимание вскружило ему голову. Мидори, встречавшей его лишь изредка, начало казаться, что он позабыл о ней и о своих чувствах. Хирата, бывало, по привычке приветствовал ее и тотчас срывался на службу, застолье или смотрины. Прошел год, а волна его успеха по-прежнему не убывала.
– Смотри-ка, вон еще оса! – вскричал Хирата, указывая на небо.
Когда О-хана подняла голову, он в шутку зажужжал и ущипнул ее за локоть. Служанка взвизгнула и, когда Хирата рассмеялся, премило надула губки.
Внезапно Мидори стало невыносимо его равнодушие.
– О-хана! – прикрикнула она. – Тебе велено не прохлаждаться, а смотреть за Масахиро-тяном. Ступай!
Метнув на нее обиженный взгляд, О-хана убежала в дом. По ухмылке Хираты Мидори поняла, что он догадывается, почему она отослала девушку. Вдобавок ему явно льстила борьба двух женщин за его расположение. Мидори устыдилась и своей ревности, и его тщеславия.
– Что ж, мне пора. – Хирату переполняло чувство собственной значимости. – Уйма дел, уйма встреч...
Мидори верила, что в глубине души он все еще дорожит ею. Только как возродить в нем былое чувство?
– Когда вы вернетесь? – спросила она с надеждой.
– Думаю, допоздна не задержусь.