Показались строения крепости. Сквозь частую рябь дождя оголился просвет над деревьями,
выступили зубцы палисада. Со стороны леса блокшифов не было, сразу начинались высокие
отвесные стены. За несколько месяцев бревна потемнели,казалось, крепость стоит уже не
один год.
Наплавков вспомнил сибирские острожки оплот российского могущества, древние
заплесневелые срубы, похожие на монастыри. Десяток другой казаков, поселенных неизвестно
кем, представлял в них силу, существовавшую только по привычке. Здесь было иначе. Даже
отсутствие Баранова, чье имя наводило трепет и создавало постоянную напряженность лагеря,
не нарушало военных устоев форта. Большинство пионеров все еще оставалось завоевателями.
Новые места не принесли счастья, не найденное сразу, оно потускнело. Промышленные
остались чужими на этой земле.
Зато некоторые приняли вторую родину сразу. Выстроенный в месяцы город, каждый
венец сруба, проложенная тропа сближали их с хмурыми скалами, великим лесным
простором, с морем, ущельями диких гор. Клекот белоголовых орлов, глубокая тень каньонов,
зеленые островки покойный, нетронутый мир. Он ждал своего хозяина...
Гарпунщик еще раз подкинул на спиле мокрую тушу барана, прибавил шаг. Стены уже
были совсем близко, сейчас его окликает караульщик. Однако он подошел почти вплотную
к форту, но ни часового, ни обхода на местах не оказалось. Не было их и возле узких,
тяжелых ворот. Лишь после настойчивого стука промокшего, рассерженного Наплавкова
между зубьями палисада брякнул мушкет, показалось бородатое лицо.
Кто грохает? сердито спросил караульный, стараясь вглядеться в не видное сверху
подножие стены.
Наплавков окончательно разозлился. Лещинский последнее время мало следил за
гарнизоном. При Баранове подойти незамеченным к крепости нельзя было даже ночью.
Жестокость правителя, наказывавшего виновных, Наплавков оправдывал. Распущенности
он не выносил сам и не терпел ее в других.
Сказав пароль, гарпунщик угрюмо поднялся по тесаным ступенькам внутри ограды,
молча толкнул калитку и, не отвечая на завистливый возглас бородача, приметившего
добычу, захромал к бараку, стоявшему у моря. Казарма была срублена одной из первых при
закладке форта, и здание казалось давно обжитым. Здесь, в углу, отделенном сивучьими
шкурами, с первого же дня гарпунщик и поселился.
Сюда обычно собирались почти все звероловы, находившиеся в крепости. Огромный
очаг, сложенный из дикого камня, давал свет и тепло. Смолистые корчаги душмянки, сухой
плавник горели до утра, озаряя низкие конопаченные стены, увешанные снастями, широкий,
на каменных плитах, стол. Перед очагом оставалось пустое пространство с двумя плахами,
положенными на пни. Место, которое занимали только обитатели казармы. Приходившие
рассаживались вокруг стола.