– Если, как вы сами говорите, ваша религия – наука и разум, как можно научно объяснить то, что случилось сегодня у меня в саду? И с той женщиной – в сочельник?
– Вы просите меня объяснить природу зла.
– Да.
– Я не могу. Наука – тоже. Просто зло существует.
Он кивнул.
– Совершенно верно. Оно просто существует и всегда было с нами. Некая реальная сущность, живущая среди нас, преследующая нас. Выжидающая удобного случая насытиться. Многие не знают о зле и не узнают его, даже когда оно касается их, проходя по улице. – Говоря эту фразу, он перешел на шепот. На мгновение воцарилась тишина, и до слуха Мауры донеслись потрескивание дров в очаге и приглушенные голоса в соседней комнате. – Но вы другое дело, – прибавил он. – Вы видели зло своими собственными глазами.
– Я видела только то, что видят детективы по расследованию убийств.
– Я говорю не о повседневных преступлениях. Не о мужьях, убивающих жен, и не о поставщиках наркотиков, отстреливающих конкурентов. Я говорю о том, что вы видели в глазах своей матери. О вспышке. Искре. Не божественной – дьявольской.
В дымоходе загудел воздух – от усилившейся тяги из очага взметнулось облачко пепла и тут же осело, наткнувшись на каминный экран. Пламя задрожало, словно испугавшись незримого вторжения незваного гостя. В комнате вдруг повеяло холодом, как будто из нее разом ушли все тепло и весь свет.
– Прекрасно понимаю, – сказал он, – почему вам не хочется говорить об Амальтее. Ужасно, когда есть такие родственники.
– Она не имеет ко мне ни малейшего отношения, – возразила Маура. – Не она воспитывала меня. И вообще о ее существовании я узнала лишь несколько месяцев назад.
– И все-таки для вас это опасная тема.
Она перехватила его взгляд.
– Мне действительно все равно.
– Странно, если вам и правда все равно.
– Грехи родителей не передаются нам по наследству. Как и добродетели.
– Иные наследственные черты бывают слишком ярко выражены, чтобы их не замечать. – Он указал на портрет над камином. – Шестнадцать поколений отделяют меня от этого человека. Но даже я не в силах избавиться от его наследия. Мне никогда не отмыться от того, что он содеял.
Маура поглядела на портрет. И снова ее поразило сходство между сидящим перед нею живым человеком и лицом на холсте.
– Вы говорили, эта картина – ценная фамильная реликвия.
– Не могу сказать, что я был рад ее унаследовать.
– Кто он?
– Монсеньор Антонино Сансоне. Портрет был написан в Венеции в тысяча пятьсот шестьдесят первом году. Когда монсеньор был в зените могущества. А можно сказать – в бездне безнравственности.