– У Джека все в порядке?
– Да. Он позвонит тебе утром.
– Флетч?
– Да, Кристел?
– Я думаю, что голодна.
– Понятно.
– Я лежу в полной темноте в углу громадного спортивного зала. Почему-то лампа не включается. Я думаю, мистер Мортимер что-то с ней сделал. Как, по-твоему, мог мистер Мортимер перерезать провода?
– Он очень злобный.
– Я не могу даже читать.
– Почему бы тебе не поспать?
– На ночь он оставил мне высокий стакан с обезжиренным молоком.
– Глотни молока и засыпай.
– Я его выпила.
– Все?
– Давным-давно.
– Ясно.
– Флетч, вместо овец я считаю тарелки с макаронами. Ты знаешь, в томатном соусе. С сыром. Чесночным хлебом. Когда вместо макарон на тарелках появились вареные лобстеры, я решила позвонить тебе.
– Правильно. Лобстеры нынче дороги.
– Запеченные в духовке и фаршированные креветками.
– Хватит. Я чувствую, что проголодался.
– Извини. Дурные привычки заразительны.
– Поверишь ты мне или нет, но эту ночь ты переживешь.
– Скажи мне еще раз, что я действительно испытываю.
– Это не голод.
– А по ощущениям голод.
– Это то, что ты всегда полагала голодом, на что реагировала, как на голод.
– А что же это?
– Пищеварительные боли.
– Я ощущаю пищеварительные боли, не голодные боли?
– Поверь мне на слово.
– Это правда?
– Откуда мне знать Это моя идея. И мне представляется, что тебе лучше бы в нее поверить.
– Ладно. Я верю Почему ты так поздно не спишь?
– Доктор Редлиф умер после обеда.
– Как? Его кто-нибудь убил?
– Да. Я.
– И как тебе это удалось?
– Я с ним поговорил.
– Мистер Мортимер как раз этим вечером сказал, что тебя ни в коем случае нельзя слушать.
– Полагаю, он прав.
– Пищеварительные боли, не голодные боли. – Кристел шумно выдохнула. – Никогда такого не слышала, Флетч. Поговори со мной.
Флетч не смог подавить зевок.
– Постарайся уснуть, Кристел.
– Пищеварительные боли свидетельствуют о том, что я поела. Эта правильно?
– Абсолютно.
– Что ж, я действительно поела. – Тяжелый вздох. – Спокойной ночи, Флетч.
– Крепкого тебе сна. И не попади в клешни лобстерам.
– Спасибо, Флетч.
Флетч вновь зевнул.
* * *
– Джек?
Они лежали на боку, вытянувшись во весь рост, тесно прижавшись друг к другу. Он всю ночь не выпускал Шану из объятий.
Она тихо плакала.
В какой-то момент Джек заснул.
Теперь за окном забрезжила заря.
– Джек? Люби меня. Только осторожно. Нежно. Медленно.
– Ты этого хочешь?
– Да. Пожалуйста.
* * *
Солнце давно взошло, когда Джек брился в маленькой ванной.
Над его левым плечом в зеркале появилось лицо Шаны.
Ее глаза сузились, превратились в щелочки. Смотрела она на шрам на спине.
– Аликсис, – прошипела Шана.
Исчезла из зеркала.