Собственная его сущность словно растворилась, сам он сделался частью общей жизни, бурлящей вокруг.
Найл находился одновременно в каждом из стоящих на площади, разделяя их чувство непритязательного довольства существованием. И опять ему стал внятен приглушенный пульс жизни, мерными волнами идущий сквозь землю, как ласково лижущий берег прилив.
Эту пульсацию смутно осознавали даже рабы, и он усиливал их бесхитростную радость бытия.
Четверо его товарищей по несчастью, наоборот, ничего подобного не ощущали. Их всецело занимало лишь то, какую им работу подкинет надсмотрщик.
Настроясь на их лад, Найл проникся веселым любопытством. Чувствовалось, что слуги считают для себя унизительным находиться среди рабов, отчего увеличивалось их негодование к паукам.
Но вместе с тем, каждый из них чувствовал, что в этой жизни есть свои прелести. Среди своих товарищей-слуг они не выделялись ничем, здесь же их, можно сказать, боготворили. Им первым доставался лучший кусок, рабыня посмазливей.
Все это вырабатывало в них даже какую-то независимость; получалось, возвращаться назад к своим никто из них сейчас бы особо и не пожелал.
Такие люди могли стать потенциальными союзниками в борьбе против пауков.
На данный момент их отношение к Найлу дружелюбием не отличалось. Он был чужак и мог отнять какую-нибудь работу попригляднее.
Самым желанным трудом был труд земледельца: там свободы почти немерено.
А вот мысль, что придется подметать улицы или чистить канализацию, вызывала дрожь: там приходилось работать непосредственно под надзором пауков.
Странное дело, но работа у жуков-бомбардиров почему-то тоже воспринималась с неприязнью.
Переведя внимание на Морлага, Найл с негодованием определил, что Морлаг думает приставить его к чистильщикам улиц. Хуже и представить нельзя: распознают мигом, стоит лишь через мост перейти.
На секунду в голове мелькнуло, а не улизнуть ли?
Но передумал: Морлаг может хватиться.
Оставалось разве что нажать на надсмотрщика исподтишка, внушив, что его, Найла, необходимо определить на какую-нибудь другую работу.
Найл не мигая уставился Морлагу в затылок, вместе с тем поворачивая под рубахой медальон.
Однако, едва успев коснуться пальцами, понял: не пойдет.
Медальон отсылал силу обратно внутрь, умаляя тем самым способность воздействовать на окружающее.
Лишь повернув его обратной стороной, он почувствовал, как усилился идущий наружу мысленный импульс, веером устремляясь навстречу «приемнику».
Надо только самому сосредоточиться на зеркальном глазке медальона.
Неотрывно глядя в затылок надсмотрщика, Найл послал пробный импульс. Результат превзошел ожидания.