Совесть у епископа была чиста. Не для себя он - для церкви Христовой старался. Сейчас, как он прикидывал, князя додавить легче всего будет - вон какой бледный и пальцы дрожат. Если не от испуга сдастся, то от немощи. Когда тело не в порядке, человек и духом слаб. Тут уж одно к одному цепляется, ибо тело и душа в единстве обретаются. Но князь неожиданно оказался стоек.
– А кому решать, владыка, еретик человек или нет? - кротко спросил он у Симона.
Епископ даже растерялся поначалу.
– То есть как кому, - возмутился он. - Церкви.
– О том в грамоте ничего не сказано, - нахально заявил князь. - Подлежат суду церковному те, кто не словом, а делом что-либо против церкви сотворил. Хотя и это, как я полагаю, не церковь судить должна, а тот, против которого само деяние направлено.
– И кто же это, по-твоему, княже?
– Бог, - коротко ответил Константин.
– Но нашими руками, - внес поправку Симон.
– Только не вашими, - усмехнулся князь. - В писании как сказано: «Не судите, да не судимы будете».
Это ведь ко всем христианам относится, но к вам - в первую очередь. Почто ж вы заветы господа нашего не выполняете?
– По-твоему выходит, что и вовсе все суды отменить надо или язычников поганых в судьи поставить, - отрезал епископ, со злорадством наблюдая, как его собе седник вытирает платком испарину, выступившую у него на лице.
«Дожму, - подумал он уверенно. - С кем решил в богословии тягаться. Нет уж, княже, шалишь».
– Мы - власть светская. Нас не на небесах в князья саживали. Да и сами мы на земле живем. Приходится от заповедей отступать. И судим, и убиваем иногда. Что делать, грешны, - сокрушенно развел Константин руками. - С вас же иной спрос. Вы прямые служители Христа. Вам и от буковки малой отступать не положено, а уж от слов, где яснее ясного заповедано, тем паче негоже.
– Надо ли это понимать так, что ты, князь, и впредь еретикам, волхвам и прочим язычникам будешь заступу свою давать? - спросил со всей откровенностью епископ.
Так спросил, что положительного ответа дать нельзя было. Значит, князь сейчас согласится с ним. Вот тебе ниточка и потянется. Один раз отшатнулся, отступил, тут его лишь додавить останется. Главное - навалившись, передыху ему не дать. Но князь хитер оказался. Ответил совсем не так, как ожидал Симон.
– Я обязан по долгу своему княжескому всем справедливый суд дать. Всем, владыка, без исключения. Потому вначале мои люди твердо знать должны, что передними злобный еретик, кой не только умышляет пакость какую-нибудь учинить, но уже и сотворил ее. За умысел, делом не подкрепленный, карать негоже, зато волхву, который зло сотворил, не может быть никакой заступы.