– Я лучше положу всю роту, чем потеряю одного товарища Бека! Солдаты роты ненадежны, могут выстрелить ему в спину. Я сам их боюсь.
Никакие уговоры на него не подействовали. Рота уходит без меня. Всю ночь сижу за пультом мощнейшей радиостанции нашей разведточки. Радист-солдат настраивает его на частоту УКВ. Я оглашаю эфир позывными:
– "Мангарай", «Мангарай» – я "Капчар!" ("Мангарай" в переводе стрела-змея, позывной Бадама. «Капчар» – кобра, мой позывной).
В эфире треск и далекие голоса. Меня наверное, слышно не то, что в Пакистане, а, пожалуй, даже в Вашингтоне. Однако Бадам не отвечает.
Через два дня ребята возвращаются. Бадам взбешон. Ночной штурм горы не удался. Как и следовало ожидать, нашу роту бросили впереди всех, и восемь бойцов потеряли ноги на минном поле. Пришлось отходить. Подполковник-советник 37-й бригады тоже подорвался на мине, хотя находился во втором эшелоне, и погиб от потери крови. Бадам подозревает, что его убили изменники.
– Товарищ Бек, если бы ты пошел с нами на боевые, заступился бы за нас, не позволил штурмовать гору в лоб через минное поле. И советника 37-й бригады мы бы опекали. А меня кто будет слушать?
На душе муторно.
Через несколько дней афганская 25-я пехотная дивизия расстреляла в спину 37-ю бригаду «коммандос», побросала всю бронетехнику и позорно разбежалась. Это была измена. Город остался беззащитным, со дня на день можно было ждать душманского штурма при поддержке трофейных танков и бронетранспортеров. А у нас ни одного гранатомета! Пришлось сливать остатки бензина из машин и готовить бутылки с "коктейлем Молотова". Но было понятно, что долго нам не продержаться. Прорваться к своим через высокие горы, заселенные враждебными племенами, невозможно. Тогда мы с Бадамом решили: в случае чего – всей группой уходить в Пакистан. До границы всего 14 км, а для моих разведчиков-пуштунов Пакистан – дом родной. Я должен был косить под узбека и лопотать по своему. И упаси бог что-нибудь брякнуть по-русски! Там останется только доставить меня в Советское Посольство, либо топать дальше до самой Индии.
Окружной прокурор ездил по кишлакам и уговаривал местных жителей откочевать в Пакистан:
– Завтра шурави будут бомбить ваши села!
Дехкане трясли бородами и отказывались, предпочитая погибнуть в своих домах, нежели стать беженцами. На другой день советская авиация нанесла по местам скопления моджахедов массированный бомбо-штурмовой удар. За два дня было совершено около 330 самолето-вылетов. Покрошило много «мирняка». Прокурор оказался прав. Начался исход местных жителей в Пакистан.