Разведотдел 5-го Управления ХАДа сумел внедрить к душманам своего агента. В Пакистане его перевербовали и отправили обратно Кабул с заданием взорвать школу, выдали два килограмма пластита, кусок огнепроводного шнура длиной около метра и два капсюля-детонатора. Он принес все это в ХАД и доложил о полученном задании. Советники КГБ попросили меня провести экспертизу и дать заключение: действительно ли это взрывчатка? Я отщипнул кусочек пластита и поднес зажженную спичку. Народ шарахнулся в разные стороны. Пластит вспыхнул ярким пламенем. Огнепроводный шнур тоже загорелся как положено. Все нормально, качество отличное. Чтобы проверить капсюли-детонаторы, нужно будет один из них опробовать. Однако советники не захотели лишнего шума в расположении. Задумались, что делать дальше. Взрывать школу нельзя и не выполнить проверочное задание агенту тоже нельзя. Школа располагалась в районе аэропорта и представляла собой двухэтажную деревянную конструкцию, похожую на сарай. Я положил глаз на «импортную» взрывчатку и предложил советникам:
– Ребята, отдайте его мне. Импортная взрывчатка нужна для зарубежных акций. Взамен я вам изготовлю бомбу из советского пластита. Взрыв будет что надо: во всей округе вылетят стекла, а школа не пострадает.
Старший советник хитро прищурился:
– А может ты решил оформить его в качестве своего трофея?
– Тьфу! – я обиделся и ушел.
На следующий день от афганских коллег я первым узнал о ночной душманской диверсии. Патруль в темноте заметил человека, возившегося над кабельным колодцем возле школы и окликнул его. Неизвестный пустился наутек. Сарбозы[4] наклонились над люком посмотреть, в чем дело. В этот момент раздался взрыв. Пострадали двое солдат. Вдобавок замкнуло силовой кабель и деревянная школа сгорела дотла.
Утром я поздравил советников с успешной операцией. Они побледнели и кинулись к своим подсоветным. Вернулись кислые, доложили начальству. Шеф отнесся к случившемуся философски:
– Зато как здорово мы зашифровали агента!