Наконец я обнаружил то, что искал, – низкую камеру, возле самой верхушки пирамиды; настолько низкую и тесную, что мне пришлось согнуться, чтобы войти. Подняв руку, я прикоснулся к гладкому металлу, теплому и вибрировавшему от потока энергии. Электронный венец пирамиды… Великолепный проводник электричества и прочих форм энергии. Здесь, в середине крошечной комнатки, занимая почти все ее пространство, находился купол из черного тусклого металла, по форме напоминавший яйцо неведомой гигантской роботоптицы. Оно жужжало. Я приложил руку к гладкой теплой поверхности и ощутил тепло. Но когда я попытался убрать руку, она словно прилипла, как если бы я прикоснулся к еще не совсем подсохшей краске.
Я оставил свои попытки и надавил на купол – поверхность его слегка подавалась. Я нажал сильнее; моя рука, провалившись, утонула под его поверхностью. Мгновенно я ощутил холод, это было почти болезненно.
Но не мог оторвать руку. Изнутри купола что-то притягивало меня, вовлекало в свои криогенные глубины. Закричав, я выронил лампу, меня засасывал смертельный холод.
Я снова ощутил холодное дыхание смерти, несущее муку каждой клетке, каждому нерву тела. Я падал и падал в абсолютную тьму, и тело мое замерзало, угасавшие искорки жизни поглощались болью и тьмой. Последними чувствами, которые я испытал, были любовь и ненависть: любовь к моей мертвой Афине и ненависть к Золотому богу, вновь победившему меня.
Когда же я вновь открыл глаза, оказалось, что я лежу на мягкой траве. Пригревало солнце, дул приятный ветерок. Или же это просто дыхание вырвалось из моих легких?
Я сел. От пережитого волнения сердце громыхало в груди. Я огляделся: вокруг была отнюдь не Земля. На ярко-оранжевом небе сияли два солнца: одно – огромное – занимало почти половину неба, другое же крошечным ярким алмазом просвечивало сквозь оранжевую громаду своего огромного брата.
Я сидел на траве густого пурпурного цвета, переходившего в черный… Цвета запекшейся крови. Растительность, пористая и мягкая, скорее напоминала плесень или живую плоть, чем настоящую траву на настоящей почве. Вдали виднелись холмы, странные деревья, а за ними ручей.
– Вот мы и встретились снова, Орион.
Я обернулся и увидел рядом Золотого бога. Поднявшись на ноги, я сказал:
– Или ты решил, что сумеешь спрятаться?
– Конечно же нет. Ты – мой Охотник. Я сам наделил тебя этими инстинктами.
В свободной рубашке золотого цвета, с длинными рукавами и в темных обтягивающих брюках, обутый в высокие сапоги, теперь он казался куда более спокойным, чем когда-либо прежде. Золотой бог уверенно улыбался, а его густые золотые волосы трепал ветер. Но, заглянув в его карие глаза, я заметил странные огоньки, выдававшие волнение и тревогу, которые он с трудом сдерживал.