– Я передал Елену египтянам. Я обрушил стены Иерихона, как ты сказал. Ахейские царьки отброшены – новые враги вторглись в их земли: они поплатились за покорение Трои.
Глаза его блеснули.
– Один ты не поплатился.
– Я сделал то, что ты приказал, а теперь пора и тебе выполнить свою часть сделки.
– Бог не совершает сделок, Орион. Бог повелевает!
– Ты такой же бог, как я, – огрызнулся я. – Просто у тебя лучше приборы, вот и вся разница.
– Я обладаю высшим знанием, тварь. Не принимай инструмент за его создателя… Или за его познания.
– Возможно, ты прав, – ответил я.
– Возможно? – Он надменно улыбнулся. – Орион, ты хотя бы представляешь, где находишься? Нет, конечно же. Можешь ли ты представить себе, на что направлены мои планы? Ну куда тебе!
– Мне это не интересно…
– Интересуешься ты ими или нет, – сказал он, и глаза его посветлели, – я осуществлю свои планы, невзирая на твой дурацкий гнев и обиды… Наперекор прочим творцам.
– Они пытаются найти тебя, – произнес я.
– Да, конечно же, я знаю об этом. Они просили тебя помочь, не так ли?
– Я не стал помогать.
– Неужели? – Он вдруг подозрительно, с опаской, едва ли не с гневом, посмотрел на меня.
– Я верно служил тебе. Поэтому сейчас ты оживишь Афину.
– Да, ты служил мне верно, я знаю.
– Я сделал то, о чем ты просил, – настаивал я.
– Я тебя просил? Я никогда не прошу, Орион. Я приказал тебе выполнить мое желание. Пока остальные болтают, раздумывают и сомневаются, я действую. – Дыхание его участилось, в глазах засветился огонек безумия. – Они не заслуживают права на жизнь, Орион. Один я знаю, что делать, как защитить континуум от врагов. Они не понимают этого и на самом деле служат врагам. Глупцы, дураки… Они помогают врагам. А потому заслуживают смерти… Полного и окончательного истребления.
Я безмолвствовал и только наблюдал за тем, как он изливал свою ярость.
– Лишь я достоин существования! Создания мои будут служить мне, и только мне. А прочие творцы погибнут, они не заслуживают иного. Я воцарюсь на не доступной никому высоте в одиночестве – превыше всех и навсегда!
Я устал от его болтовни.
– Аполлон или как там тебя еще, пора оживлять Афину…
Он заморгал, глядя на меня, и уже более привычным голосом произнес:
– Ее зовут Аня.
– Аня… – повторил я и вспомнил: – Аня!
– Но она мертва, мертва. Никакого оживления не будет.
– Но ты говорил…
– Не важно, что я говорил, – она мертва.
Руки мои задергались. Он смотрел на меня в упор, и я чувствовал, как силы, ему подвластные, обволакивают меня, поглощают, замораживают, останавливают… Впрочем, он решил не трогать мой разум. С криком, сотрясшим небеса, я вырвался из-под власти его гипнотического влияния и прыгнул, стремясь вцепиться в его горло. Глаза Золотого бога расширились, и он начал поднимать руки, чтобы защититься, но движения его были слишком медленны. Схватив его за глотку, я навалился на него всем телом и сбил на кроваво-красную траву.