– Мудрые люди предпочитают мир войне, – вставил я.
– В таком случае они еще более редки в этом мире, чем деревья в пустыне Гоби.
– Всему свое время, Великий хан.
– Много лет пройдет, после того как я отойду к моим предкам, прежде чем сбудется твое пророчество, Орион.
В его словах не было горечи – просто констатация очевидного факта.
– Мой повелитель… – начал было я.
– Ты хочешь поговорить со мной о твоем враге Аримане? Какая тень пролегла между вами? Кровная месть? Ссора между вашими родами?
– Можно сказать и так. У него дурные мысли, Великий хан. Он враг не только мне, но и вам.
– Он хорошо послужил мне за время своего пребывания в Каракоруме. Воины боятся его, но им нравятся его пророчества о новых победах.
– Великий хан, но это совсем нетрудно – предсказать новую победу для монголов. До сих пор они не знали поражений.
Усталое лицо Угэдэя на мгновение озарилось улыбкой.
– Ты прав, Орион. Но тем не менее даже мои полководцы не прочь послушать пророчества о грядущих победах. Это вселяет в них уверенность в своих силах. Ариман помогал и мне, только в другом смысле. Кстати, он уже на пути сюда и должен прибыть с минуты на минуту.
– Сюда? К вам в шатер?
– Я призываю его к себе почти каждую ночь. У него есть снадобье, которое помогает мне заснуть лучше, чем вино Шираза.
Я не знал, что и подумать, пытаясь переварить новую для меня информацию.
– Будет лучше, если ты не встретишься с ним. При первом угрожающем движении мои телохранители убьют вас обоих.
Этими словами Угэдэй вежливо давал понять, что мне следует немедленно удалиться.
Поклонившись Великому хану, я направился к выходу.
Я так и не смог заснуть в эту ночь, хотя говорить о ночи как таковой, собственно, и не приходилось. Небо на востоке уже начало светлеть, когда я добрался до дверей нашей хижины.
Агла не спала, поджидая меня. Я успел в деталях пересказать ей большинство событий минувшей ночи, пока наконец, сломленная усталостью, она не задремала, положив голову мне на плечо. Я продолжал лежать с широко открытыми глазами, размышляя о том, каким должен быть мой следующий шаг.
Итак, мое появление здесь, в эпоху монгольского нашествия, в самом центре событий, было вполне оправданным и закономерным. Судьба мира решалась сейчас в Каракоруме. И Ариман был здесь, готовый привести в действие свой план уничтожения человечества. Он каждую ночь посещал Угэдэя, чтобы дать ему некий напиток, помогавший Великому хану спокойно спать. Что это могло быть? Лекарство? Вино? Медленно действующий яд?
Почему Угэдэй не мог заснуть без снотворного? Может быть, его терзали угрызения совести? Он признался мне, что устал от войн и бесконечного кровопролития, но, по иронии судьбы, вынужден продолжать непрерывные захватнические войны, чтобы предотвратить междоусобицу между самими монголами. По крайней мере, именно так выглядела политика Великого хана в интерпретации Елю Чуцая.