– Поблизости не было палки или камня? – вскричал доктор Гандль.
– А зачем? – сказал Бринкен. – Разве я имел право наказывать ее? Природа, в конце концов, работа дьявола, а не бога – это говорил еще Аристотель. Нет, я схватил кончик хвоста, торчавший у нее из пасти, и вытащил незадачливого возлюбленного из чрева его прожорливого идола. После этого они еще полчаса лежали рядышком на солнце. Хотел бы я знать, о чем они думали все это время. Потом они поползли в кустарник, причем в разные стороны: он – налево, она – направо. Даже змея не позволит себе съесть собственного супруга во второй раз. Но этот бедняга после случившегося будет возможно, осторожнее.
– Тут нет ничего необычного, – сказал Эрхард. – Самка паука всегда пожирает самца после совокупления.
Бринкен продолжил:
– Mantis religiosa, богомол, даже не дожидается конца. Вы можете увидеть такое здесь на острове в Адриатическом море, в любое время и на каждом шагу. Она ловко выворачивает шею, хватает ужасными клешами голову своего возлюбленного, сидящего на ней, и потихоньку начинает поглощать его – в самой середине совокупления. Ни в одной области, господа, человечество так не приближается к животным, как в своей сексуальной жизни. И я лично не нуждаюсь в сентиментальных излияниях даже самой красивой из гурий, которая впоследствии внезапно оказывается змеей, пауком или богомолом.
– Я еще не встречал ни одной такой! – заметил доктор Гандль.
– Это вовсе не значит, что вы не повстречаетесь с ней завтра, – ответил Бринкен. – Взгляните на анатомическую коллекцию любого из университетов; там вы найдете самые невероятные комбинации атавистических уродств, такие, до которых не смог бы додуматься обычный человек, даже если бы напряг всю свею фантазию. Вы найдете там целое животное царство в человеческом обличье. Многие из таких существ живут семь лет, двенадцать и даже больше. Рождаются дети с заячьей губой, с небом из двух частей, с клыками, с поросячьими головами, дети с перепонками между пальцами рук и ног, с лягушачьими ртами, головами или глазами, дети с рогами на голове, но не оленьими, а похожими на клещи жука-оленя, вы можете повстречаться с этими чудовищными атавизмами на каждом шагу, и разве стоит удивляться тому, что отдельные черты того или иного животного могут быть повторены в человеческой психике?
Когда кругом столь много подобных атавизмов, разве можно поражаться тому, что в некоторых человеческих душах ярко выражены признаки отдельных животных? Это же замечательно, что мы не встречаемся с этим чаще, к тому же, люда не очень-то охотно говорят об этом. Вы можете долгие годы близко общаться с какой-нибудь семьей, не зная, что один из сыновей – полный кретин, упрятанный в соответствующее заведение.