— Благодарю за незаслуженную мной похвалу. Наши города легко горят, особенно в жаркое время года.
Ответ был исчерпывающим. Оставалось лишь надеяться, что пожарные с их ведрами и баграми сегодня не понадобятся.
Цесаревич вел себя тихо — просто стоял, вцепившись пальцами в борт гондолы. Щелкнул затвор фотографического аппарата — Гжатский снимал толпу внизу. Негромко лязгнул механизм перезаряжания фотопластинок.
— Ишь, как радуются! — сказал довольный лейтенант. — Сделаю круг с набором высоты, а потом пойдем над Токио.
Дирижабль величественно разворачивался. По крышам домиков, по узким улочкам медленно плыла его гигантская тень.
— Против ветра все-таки плохо тянем, — покачал головой Гжатский. — Движок слабый. А помощнее поставить — это же сразу вес уве…
Он не договорил. Грохот выстрела… Крики… Шипение пробитого баллона…
— Вон там! — крикнул Лопухин, указывая пальцем на вскипевший вдруг край толпы. — Лейтенант, дагерротипируйте! Скорее!
Гжатский захлопотал вокруг своего двенадцатизарядного фотографического чудовища. Щелкнул затвор.
— Еще! Не жалеть пластинок!
Внутри аппарата лязгнул механизм перезаряжания. Новый щелчок — и новый лязг.
— Вон, вон побежал! — закричал цесаревич, опасно перегибаясь через борт гондолы.
Действительно: одинокая человеческая фигурка, похожая с высоты на паучка, быстро-быстро перемещалась в сторону убогих домишек. За ней гнались японские полицейские и русские морские пехотинцы, им мешала разбегающаяся толпа.
Фотографический аппарат лязгал и щелкал до тех пор, пока бегущий не скрылся в проулке. Внизу захлопали револьверные выстрелы.
— Хотел бы я знать, почему мы не горим и не падаем, — задумчиво произнес Лопухин, посмотрев вверх. — Дырка же.
И верно: оболочка дирижабля, только что тугая, как хорошо набитая колбасная кишка, заметно сморщилась. Дирижабль, однако, не горел и не пытался упасть. Более того, он, кажется, продолжал набирать высоту! Ровно пыхтел паровой двигатель, исправно крутился воздушный винт.
— Пуля была, вероятно, зажигательная, — пояснил граф.
— Почему? — захлопал глазами Михаил Константинович.
— А потому, ваше императорское высочество, что смастерить простейшую зажигательную пулю способен и ребенок. Высверлить углубление в донце, набить его головками от серных спичек на клею… что тут сложного? Японцы — сметливый народ, уж верно догадались бы. Не понимаю…
— Баллонет пробило, — весело доложил Гжатский, в свою очередь придирчиво осмотрев оболочку, — а баллоны с водородом целы! Нам везет!
— Везет дуракам, — оборвал его граф. — Поздравляю с этим званием всех нас. Нельзя ли подняться повыше?