Да и кто бы на ее месте так не подумал?
— Мама, мама! А почему дельфины ближе не подплывают? Вот я им булку кину. Они булку есть будут?
— Тише, Павлик! — шипела мать и дергала сына за руку. — Неприлично ведешь себя. Разве воспитанные мальчики кричат на весь пароход?
— Кричат! Кричат!
Пассажиры заулыбались. Невольно улыбнулась и Катенька.
— Нет, не кричат.
— Кричат!
— Не станут дельфины вашу булку есть, молодой человек, — чуть заметно шамкая, обратился к огольцу старичок в генеральском мундире без погон, но со знаками Георгия, Владимира и Станислава на тщедушной груди. — Они рыбой питаются. Догонит — цап — и нет рыбки. И к борту они ни за что не подойдут. Не видите разве — это белобочки, они пугливые. Афалины — те подошли бы.
Мальчик недоверчиво воззрился на знатока морской фауны.
— А булку они совсем-совсем есть не станут?
— Бросайте, ежели хотите. Чайкам достанется.
Мальчишка глубоко задумался. Катенька улыбалась неведомо чему.
— Да-с, сударыня, — обратился говорливый старичок уже к ней. — Как сейчас помню, к нашей батарее на острове Березань целый год один дельфин приплывал. Часы по нему можно было сверять. Аккуратное животное. Только когда у нас практические стрельбы начинались — тогда уходил и, бывало, два дня не появлялся. Потом — снова. Иной раз наши солдаты ставили в море сеть, уху потом варили, так всю рыбью мелочь ему, дельфину, кидали. Он рад был. Высунется из воды по плавники и головой вот этак-с кивает — благодарит. Сам-то я на Березани наездами бывал. Проверишь, бывало, все ли в должном порядке, — и к морю. Он меня узнавал. Высунет башку и вроде бы смеется. «Ах ты, — говорю, — такой-сякой! Над полковником смеяться?!» Я тогда полковником был, командовал крепостной артиллерией в Очакове… А дельфин кивнет — мол, над тобой смеюсь, каракатица сухопутная, над тобой, не сомневайся… Смешной был. А как турка в начале той кампании попробовал войти в лиман, Березани крепко досталось. Иной раз острова совсем не видно было за водяными фонтанами. Ну, кто убит, кто ранен, однако ж остров отстояли и турку в лиман не пустили. Но с той поры того дельфина уже никто не видал — то ли погиб он во время бомбардировки, то ли до того испугался, что уплыл и решил больше не возвращаться, не знаю… — Старичок печально вздохнул и вдруг дернулся. — Ох, простите, сударыня, старого дуралея, я же не представился! Максим Бубнов, сын Васильев, генерал-майор от артиллерии в отставке. Гм… в отставке, собственно, я, а не артиллерия…
Сразу было видно, что шутка старая, повторенная много раз. Но старичок понравился. Такой ни в коем случае не мог быть жандармским агентом.