– Если мы не закончим в этот уик-энд, я брошу все и займусь какойнибудь новой идеей.
Сидней в сердцах швырнул свой желтый карандаш в мойку, словно в свой рабочий стол. Алисия привыкла к этому жесту, равно как и к тому, что карандаш подскакивал два-три раза, прежде чем упасть. Она не помнила, чтобы Сидней когда-нибудь поднял карандаш, но под рукой у него всегда имелся новый.
– Конечно, дорогой, я буду рада их видеть, – неожиданно улыбнулась она.
Пользуясь случаем, Алисия пригласила миссис Лилибэнкс на ужин в субботу. Все равно она будет готовить, а присутствие еще одного человека не сможет помешать; к тому же, говорила она себе, миссис Лилибэнкс наверняка сама будет рада увидеть кого-нибудь после целой недели одиночества.
Полк-Фарадейсы приехали в субботу в три часа, на час позже, чем собирались, и уже пообедали в дороге. А до этого они вынуждены были ждать, пока придет их домработница Люси, чтобы оставить с ней детей.
– У нее нет телефона дома, – объяснял Алекс, – поэтому пришлось искать, кто бы смог передать ей нашу просьбу, а потом ждать, когда она закончит свои дела и придет.
– Она не приходила в пятницу, – добавила Хитти. – Похоже, кто-то заболел у нее в семье.
У Хитти было круглое лицо и волосы, собранные в пучок на макушке. Прическа придавала ей сходство со светловолосой китаянкой.
– Ну, наконец-то приехали, – встретила их Алисия. – Хотите чегонибудь выпить? Или съесть?
– Совсем-совсем ничего, душенька, – ответил Алекс, притягивая к себе и обнимая Алисию. (Он был высоким довольно полным брюнетом с очень бледной кожей.) Как чудесно тут у вас в деревне, на чистом воздухе! Ах, апрель в Англии! Скоро май, чудесно! Вы не против, если я сниму пиджак?
Сидней спустился по лестнице, он относил чемодан Полк-Фарадейсов в гостевую комнату.
– Что это? Вы ничего не хотите выпить? – весело спросил он.
– Может быть, вы бросили пить?
– Нет, дело в том, что… (Алекс покосился в сторону Алисии.) Наши великие головы нам понадобятся для работы, мы должны покончить с этим делом до захода солнца.
– Или пустить себе пулю в лоб на заре, – сказал Сидней.
– Да, я стреляю в тебя, ты – в меня, одновременно.
К пяти часам они еще не особенно продвинулись к своей работе, но у Сиднея возникло впечатление, как и всякий раз, когда они что-нибудь сочиняли вместе с Алексом, что в этой истории появляется нечто ощутимо новое и важное, хотя бы потому, что над ней работала еще одна голова. Но он очень хорошо знал, что впечатление это не имеет под собой никакого основания.
Толстый дрозд пощипывал траву прямо перед Сиднеем. Где-то рядом попыталась пропеть песенку какая-то птица. «Интересно, что это за птица?» – подумал Сидней. Он поежился, солнце скрылось за облаком. Ему было так скучно, что он чуть не заснул.