– Как раз то, что нам нужно, – подытожила Настя. – Место почти безлюдное.
– А почему она согласилась нам помочь? – спросила я. – Мы ее совершенно не знаем.
– У нее не было выбора. Не волнуйся. Она нас не выдаст. В той сумке одежда. Переодевайся.
– Вас видело столько людей… Как они отнеслись к ограблению?
– Хорошо отнеслись. Помогли собрать вещи и продукты.
– Я слышала крик.
– Да, – ответила Настя. – Продавщица закричала, когда увидела автомат. Но все закончилось нормально. Чем тут пахнет?
Я кивнула на брезент и солгала:
– Это Хорек.
Настя приподняла край и поморщилась.
– Ох, уж эти люди!
Я усмехнулась. Откуда столько пафоса, подруга? Неужели ты забыла, как три недели назад пятеро охранников затащили тебя в душевую? Как ты рыдала после этого у меня на груди? Как ты мучилась поносом? А теперь, ой-ой-ой, как мы губки поджали!
Машина снова помчалась по дороге. Я сбросила робу, вытерла ею ноги и надела шелковые трусики. Бра, блузка, белые носки, короткая юбка. Все вещи были другого размера. Все болталось и норовило упасть, но я буквально млела от блаженства.
– А ты почему не переодеваешься?
– Позже, – ответила Настя. – Еще успею.
– Странно, что все прошло так гладко. И одеждой вас снабдили, и домик предложили. Тебе не кажется это подозрительным?
– Не кажется. Успокойся, Влада. Ты с нами, и тебе не о чем тревожиться. Открой вторую сумку.
Я хотела задать ей очередной вопрос, но, увидев колбасу и сыр, забыла обо всем на свете. Булочки с изюмом! Рыбные консервы! Две бутылки вина! Сигареты!
– Настя! Я сейчас все это съем и выпью! Хочешь что-нибудь?
– Нет, – ответила она. – Я должна кое-что обдумать. Не мешай мне, пожалуйста.
Ну и дура! На сытый желудок люди думают гораздо лучше. Особенно, когда вместо жидких каш и водянистых супчиков перед тобой появляются продукты, которых ты не видела долгое время.
– А можно я открою бутылку вина? Пить очень хочется.
– Конечно, открывай. Пей, не стесняйся.
Я чувствовала в ее поведении какую-то странность. Она вела себя неестественно – не как та Настя, которую я знала. Если бы не моя зависимость от Василия Алексеевича, я бы растормошила ее, вырвала из омута мыслей и заставила вспомнить, кем она была. Но сладкий голос внутри меня говорил, что это не важно. Вот колбаса и сыр. Вот вино. Оставь ее в покое. Набей рот едой и жуй, пока не за заломят скулы. Наслаждайся и не мешай другим. Я посмотрела в заднее окно кабины. Незнакомая девушка сидела, откинув голову назад, слегка повернувшись в мою сторону. Ее глаза были закрыты. Пуговицы блузки расстегнуты сверх мер приличия. Рука прижата к груди. Неужели сердечный приступ? Наверное, испугалась мужчины с автоматом… Нет. Я увидела, как кончик ее языка скользнул по сладко приоткрытым губам. Она не прижимала руку к сердцу. Она поглаживала и пощипывала сосок, а ее вторая рука кружила по внутренней части бедер. О, черт! Она мастурбировала прямо под боком у Василия Алексеевича!