Он заговорил с нескрываемым раздражением.
– Я полагаю, кто-нибудь заметил, как далеко от начала пластинки была игла, когда вы вошли сюда? Нет?
Все смотрели на него, не понимая.
– Так мы могли бы определить, как давно они покинули квартиру.
Все мрачно отводили взгляды. «В следующий раз вы сами будете захватывать гребаного экстремиста, сэр», – говорили они всем своим видом, делая пометки в блокноте.
«Черт с ними, – думал Краули в ярости. – Черт с ними со всеми». Он посмотрел на залитые кровью пол и подушку. Выглянул в окно. Полицейские сдерживали прибывающую толпу. Велосипед так и лежал, никому не нужный.
«Фабиан, Фабиан… – думал Краули, – я потерял тебя. Я потерял тебя. Ты был моим ключом, и вот ты ушел».
Он сел на подоконник и уронил голову на руки.
«Фабиан, Наташа, куда же вы делись? – думал он. – И с кем?»
На стенах стали появляться неразборчивые надписи.
Полуграмотные готические письмена умоляли Сола о мире. Они были вырезаны в кирпиче, нацарапаны углем, написаны краской из баллончика.
Первую надпись Сол обнаружил сбоку на дымовых трубах, под которыми собирался заночевать. «Послушай, сынок, – гласила надпись. – Здесь все испачкано кровью, давай забудем прошлое. Одна голова хорошо, а две лучше, и, знаешь, нам вдвоем сам черт не брат».
Сол провел пальцами по неразборчивым каракулям и оглядел крышу. В воздухе еще висела вонь, которую оставил Крысиный король, Сол отчетливо ее чуял. Крысы воинственно ощетинились, готовые догонять и атаковать. Он теперь никогда не бывал в одиночестве, а только в окружении своих подданных. Численность охраны не менялась, менялись только особи – одни приходили, другие уходили.
Сол припал к крыше и принюхался, крысы сделали то же. В то утро он нашел другое место для сна, подальше от труб.
Вечером следующего дня он проснулся в укромном месте в недрах канализации и обнаружил у себя над головой еще одно сообщение. На этот раз буквы были белыми, краска еще не высохла, струйки ее стекали по стене и смешивались с грязной водой, так что слова едва можно было разобрать.
«Подумай, ты никому не делаешь лучше, кроме Дудочника».
Надпись появилась, пока он спал. Крысиный король тайно ходил за ним, боялся заговорить, но отчаянно стремился к примирению.
Сол рассердился. Его раздражала легкость, с которой Крысиный король по-прежнему мог прокрасться мимо него. Он понял, что пока остается ребенком, маленьким беспомощным крысенышем.
Он не думал о том, прав Крысиный король или нет. Его это уже не заботило. Компромиссов с него достаточно. Крысиный король – насильник и убийца, который разрушил его семью и не имел права просить Сола о помощи. Крысиный король освободил Дудочника и сделал Сола тем, кем он стал. Он освободил Сола, но только для того, чтобы заточить в новую тюрьму.