Утром они переселились в шикарные комнаты мотеля. Владелец, толстый турок, низко кланялся Петеру, хотел дать ему свою рубашку. Однако этого уже не требовалось, потому что вечером за Петером приехал автомобиль и привез чистые рубашки, костюм, галстук и даже парикмахера, который остриг его длинные волосы.
Петер предложил Марыну место в машине, но Марын отрицательно и молча покрутил головой. А когда машина увезла Петера, Марын выбежал за ней на автостраду и, грозя кулаком, крикнул: „Ты, сукин сын! Не отдал мне мои два доллара!“ Потом он две недели укладывал тротуарные плитки перед мотелем и за полученное вознаграждение смог уехать в сторону дома на шикарном автобусе. Несколькими днями позже, прежде чем пересечь границу своей страны, он тоже дал отрезать свои длинные золотые волосы и, вставая с парикмахерского кресла, с презрением на них наступил. Это был глупый жест, ведь его пострижение произошло в другом месте и не сейчас.
Дома он утаил историю с Петером. Но детектор лжи и очередные тесты, которым он подвергся, должно быть, открыли в нем какую-то новую черту или просто шрам от той трещины. Однажды его пригласил к себе человек, которого он считал своим начальником, посмотрел на него с каким-то новым интересом, а потом вручил паспорт и адрес магазина велосипедов на Дапперстраат, где требовался продавец. С этих пор он уже никогда не слышал баллады о правде, которую должен был принести ветер, и только теперь из-за шума леса ему показалось, что он снова ее слышит.
Однако это было недолго. В конце концов он заснул, все меньше чувствуя боль, пульсирующую в руке.
Его разбудил Хорст Собота, который принес на деревянном подносе завтрак – хлеб с маслом, яичницу и стакан молока. Увидев большое солнечное пятно, разлившееся посреди комнаты, Марын понял, что полдень уже миновал.
– За молоком для тебя я ходил в деревню, – похвастался Хорст. – Тебе нужны силы, Юзва.
– Ночью у меня, похоже, была температура. Мне показалось, что я понял язык леса. Я слышал в этом доме женский плач. Эта рана, видно, заживает не очень хорошо. Сейчас, наверное, у меня тоже температура…
Хорст задумался:
– Это хорошо, что лес начал с тобой разговаривать. Может, он скажет тебе больше, чем Изайяшу Жепе или мне.
Он заставил его съесть завтрак. Потом Хорст снова принес миску с водой, Марын насыпал в нее немного марганцовки. Собота снял бинт и промыл рану, которая немного нагноилась по краям.
– Все будет хорошо, – заявил Хорст. – Я был солдатом и много ран видел. Но ты, Юзва, не вставай сегодня с постели. Отдохни. Эта рана заживет на тебе, как на волке, потому что ты – плохой человек.