— Мы должны войти! — сказала Кыс.
— Это не является разрешенным! — прокричал Ануэрт.
Шолто уже пытался войти прямо в свет, исходящий из двери, но у него возникло ощущение, будто он пытается пройти сквозь стену.
Кыс приставила руки к сверкающему потоку и почувствовала, как он потрескивает и пульсирует, словно телекинетическое поле.
Пути внутрь не было.
Карл пытался пошевелиться, пробовал подняться. Но завывающий свет прижимал его к поверхности платформы. Он боролся с ним, черпая силы из давней ненависти к Зигмунду Молоху и шока, который он испытал, когда увидел, что этот мерзавец все еще жив.
Тониус сел.
Продолжая перебирать металлические страницы словаря, Молох оглянулся, заметив движение дознавателя. Он прошептал не-слово, будто отправлял Тониусу воздушный поцелуй.
Карл повалился назад, заходясь в крике. Ему казалось, будто из него вырывают все внутренности.
Молох снова вернулся к Энунциации.
Куллин неожиданно вскочил со своего места.
— Диадох! Диадох! — вопил он, пытаясь перекричать неимоверный шум.
— Сядь на место! — прокричал Трайс, также поднимаясь из кресла. — Как ты смеешь нарушать…
— Обернись! Обернись, дурак! — проревел Куллин ему прямо в лицо. — Смотри!
Карл Тониус поднялся на ноги. Внутри его тела, просвечивая сквозь кожу и делая видимыми кости, пульсировал тошнотворно-красный свет. В неземном блеске ризницы он казался каплей крови в ведре молока.
Он поднял правую руку, и плоть облетела с нее сгоревшей бумагой, выставляя напоказ почерневшие кости рук и длинных пальцев, превращающихся в когти.
— Это Слайт, — запинаясь, произнес Куллин. — Именем мрака, это Слайт!
Молох увидел, что приближается ему навстречу. На его лице проступило недоверчивое выражение. Он открыл рот и обрушил на пылающую красную фигуру настолько мощный поток Энунции, что затряслась площадка.
Но Карл спокойно выдержал его, и его собственное мрачное красное свечение лишь усилилось, словно он поглотил силу не-слов. Он двинулся вперед, занося для удара черные когти.
Оставшиеся шифровальщики дрогнули и побежали, но один из них оказался недостаточно быстр. Черные когти Карла вспороли его тело, окропив белую поверхность площадки широкими полосами крови.
Молох попытался произнести еще одно не-слово, но Тониус уже ударил его. Взвыв, Зигмунд отшатнулся назад. Левой половины его лица больше не было. Карл развернулся и стал хлестать когтями по дрожащим страницам словаря, выдирая их. Металлические листы взмывали в воздух, вырывались из суспензорных лучей и падали на пол. Вскоре разодранный словарь вылетел из поддерживающего потока и рухнул на площадку.