– Гретхен? – спросила вдруг женщина дребезжащим голосом. Она повернула лицо, и девушка увидела ее белые, практически слепые глаза, подернутые влажной пеленой. – Гретхен?
– Mevrouw Турн? – Девушка осторожно шагнула вперед.
– Oui, – ответила женщина. – Qui est la?[15]
Эсфирь на миг задумалась, не стоит ли спросить, говорит ли старушка по-английски, но потом решила продолжать на французском и заодно порадовалась про себя, что хозяйка дома не начала разговор по-голландски.
– Извините, – сказала она, – я не хотела вас обеспокоить. Я просто увидела ваш прелестный садик, и меня к нему словно потянуло.
Старушка выслушала, не проронив ни слова.
Эсфири вспомнилась мать, хотя в подслеповатом взгляде этой женщины было куда больше жизни, чем в зрячих глазах Розы Мейер.
– Я имею честь быть знакомой вашего супруга, доктора Турна.
Старушка клюнула подбородком и фыркнула:
– Le Prof esseur Docteur Gerrit Willem Toorn! Xa-xa!
– Да, – подтвердила Эсфирь.
– Чушь! Какая чушь!
– Доктор Турн?!
– С таким же успехом и капустную кочерыжку можно считать профессором!
– Что вы говорите…
– Он женился на мне из-за денег. Впрочем, я тоже не дура. Не так уж много оставалось мужчин, способных водить за нос немцев, чтобы они у нас не копались.
– Ваш супруг сумел обмануть немцев?
– Да уж, я отлично знала, чего они хотят. Попробуй только им откажи… Даже отняли у нас этот дом. Папин дом.
– А доктор Турн был важным нацистом? – спросила Эсфирь.
– По ночам мы все слышали крики. Кровь не смоешь.
– Вы хотите сказать, что доктор Турн принимал участие в пытках?
Женщина замерла.
– Пытки? Доктор? Какой доктор? Нет, мы их облапошили. Самому Герингу натянули нос. Жирная свинья!
Эсфирь закусила губу и присела на корточки возле старушки, пытаясь сохранить ясную голову и не дать прорваться воспоминаниям о матери. Сглотнула ком в горле и хрипло произнесла:
– Геррит, ваш супруг, он продавал картины немцам?
– Розы, – сказала женщина. – Розы пахнут мертвецами? – Она втянула носом воздух. – Все мы вернемся в землю. Мертвые восстанут из могил сквозь корни и стебли, выйдут на свет в запахе цветов…
– Да, это очень поэтично, mevrouw Турн… Вы помните Ван Гога семьи Де Грут? – терпеливо спросила Эсфирь.
Госпожа Турн сидела молча, мерно покачивая головой.
– Тот Ван Гог, что висел в бекбергском музее?
Со стороны дома раздался хруст гравия. Явно рассвирепевшая домработница размашистым шагом направлялась в их сторону, но девушка приложила палец к губам.
– Заснула, – сказала она.
Домработница взглянула на хозяйку, перевела глаза на Эсфирь.
– Я же вас просила ее не беспокоить!