Дело заключалось в том, что предыдущей осенью революция нанесла Ивану Александровичу такой удар, от которого он уже не смог оправиться. Началось все с того, что морской министр подписал-таки приказ о введении для офицеров флота формы нового образца. К сожалению, на ее пошив требовалось несколько сот рублей, а их Поволяеву взять было негде. Пришлось писать матери, хотя их отношения после истории с векселем оставались натянутыми. Иван на нескольких страницах во всех подробностях расписал, как ему чуть ли не ежедневно приходится совершать рейды к вражеским берегам, гоняясь за неуловимым «Гебеном». Увлекшись, автор сам не заметил, что в одном эпизоде он вышел в поход на миноносце, а вернулся в базу уже на подводной лодке. В конце письма содержался весьма прозрачный намек на то, что вот-вот грядет производство в следующий чин, а также награждение сразу несколькими орденах»и. и что это событие следовало бы встретить в новой форме, на приобретение которой требуются какие-то жалкие шестьсот рублей.
Полученный ответ обескуражил прапорщика. Нет, мать не отказывала. Тронутая до глубины души описаниями суровых флотских будней, а главное тем, что сын наконец-то взялся за ум, она искренне хотела ему помочь, но… не могла. Оказывается, еще весной по губернии прокатилась волна аграрных беспорядков. Крестьяне самовольно захватывали помещичьи земли, растаскивали по дворам инвентарь, разоряли «дворянские гнезда». Наведались мужички и к Поволяевым, поэтому теперь Ивану осталась всего лишь «любовь к родному пепелищу» – в буквальном смысле. Поскольку имение было заложено, то страховая премия полностью ушла банку. Так выяснилось, что благодаря революции он лишился средств к существованию.
После отставки Поволяев обосновался в Севастополе. Здесь он знал всех, и все знали его. По старой памяти посещал Морское собрание, где вскоре заслужил репутацию человека, готового помочь в решении мелких житейских проблем: подыскать квартиру, познакомить холостого офицера с приличной дамой, раздобыть что-нибудь из контрабандных товаров. Пытался бывший прапорщик заняться коммерцией, но армянские купцы, с которыми он связался, попросту его надули. Перевод каракулей с бумаги, полученной им в качестве векселя, гласил: «Когда хочу, тогда плачу. А ты – дурак».
С оживлением курортной жизни Иван стал выступать в роли временного кавалера богатых женщин, искавших в Крыму новых любовных ощущений. При этом он не оставлял мечты путем выгодной женитьбы подняться на более высокую ступень в обществе. Предложение о негласном сотрудничестве с КОБом Поволяев принял без малейших колебаний. Рассказами о своих многочисленных знакомствах ему удалось настолько заморочить голову руководителю местного отделения Комитета, что тот сразу назначил новому агенту довольно высокое денежное содержание. Изучая его досье, Блюмкин обратил внимание на интересную особенность: донесения Пескаря (такую кличку дали Ивану) состояли, в основном, из пересказа городских слухов. Однако стоило начальству пригрозить снижением жалования, как на стол ложились точные сведения о прохождении транспорта с оружием для кемалистов, о приезде в город анархистов подполья или тайном собрании татарских националистов. «Может хорошо работать, если поманить денежным пряником, – пришел к выводу Яков. – Но ненадежен. Завербуй его турки или немцы, наверняка так же усердно работал бы и на них. Тем лучше, в предстоящей игре не жалко будет отвести ему роль разменной фигуры».