– О, привет, – игриво сказал он. – Давно приехали?
Катя ничего не ответила. Ада Петровна посмотрела на Юру, пожала плечами, отошла. Катя хотела было пойти за ней, но Юра взял ее под руку.
– Тебя прямо не узнать. Парижанка. Ты в каком номере?
– Мне больно, – тихо сказала Катя и высвободила руку.
– Слушай, может, пройдемся? Хорошая погода, теплынь.
– Спасибо, я устала. Лягу.
– С такой прической? Помнешь. Тебе теперь только стоя спать.
Катя смотрела в пол.
– Кать, ну что ты? Обиделась, что ли? Ну я же так, господи, шутя. Совсем шуток не понимаешь… Может, я неудачно… Ну так прости, ладно? – Он взял ее руку. – Ну не будем больше, а? Ну все, мир, да?…
Катя вяло отняла руку.
– Ну ей-богу, прямо детский сад. Ну я же прошу прощения. Ну неправ я был, неправ… Погорячился… Нервы что-то совсем… Ну правда, я очень сожалею… Ну вот, спроси у Ласло…
– А где Ласло? – тихо спросила Катя.
– Он? Не знаю. Где-то там. Пойдем к Балатону, такой вечер.
– Я устала.
– Ну что ты заладила: устала, устала?… Ты что сюда, спать приехала? Спать и дома можно. А тут, тут ходить надо, смотреть. Впитывать. Мы же мечтали, помнишь, чтоб вместе – на Балатоне… Ну так вон Балатон, вот ты, вот я. А?
Катя покачала головой:
– Нету.
– Чего нету?
– Тебя нету. – И она пошла к лифту.
– Катя, нам осталось здесь всего… Тратить вечер на глупые обиды…
Подошел лифт. Катя вошла, Юра – за ней. Он нажал кнопку последнего этажа.
– Мне третий, – сказала Катя.
Юра обнял ее. Катя не сопротивлялась. Она безучастно смотрела на мелькающие цифры этажей. Лифт вздрогнул, остановился, двери открылись. Катя хотела выйти, но Юра нажал первый этаж. Лифт пошел вниз.
– Катюша, родная… – Юра хотел ее поцеловать, но Катя отвернулась.
– Пусти, – тихо сказала она.
Лифт остановился, открылись двери. Вошел Ласло.
– Вот, ты искал Ласло, – сказала Катя и вышла.
Юра и Ласло вышли вслед за ней.
В холле к ней кинулся венгерский режиссер – элегантно-небрежный и напористый.
– А… Вот вы. Я вас обыскался. Целую ручки. Извините, не знаю имени…
– Катя. Котова Катя.
– Очень приятно. Я учился во ВГИКе, в Москве, но уже давно. Вас тогда, наверное… Вы давно снимаетесь?
– Я не снимаюсь.
– Как? Уже?
– Вы что-то спутали.
– Что спутал? Что я мог спутать? Я же вижу вас. Мои глаза еще ничего не путают.
– Я не актриса.
– У вас приятный юмор. Я тоже иногда говорю себе, что я никакой не режиссер.
– Нет, но я…
– Да-да, я вас понял. Вы у кого учились? Я всех у вас знаю.
– Вы ошиблись, я не актриса.
– Ну и что? Сейчас в кино много непрофессионалов.
Ия Саввина ваша. Или Горбачев из Ленинграда. Дай бог, как говорится.