– Как это – твой? Он конфискован на таможне у одного нашего инженера.
Катя замолчала и поглядела в окно, словно что-то пыталась там увидеть. Торгпред невольно тоже поглядел туда, но ничего интересного не заметил.
– Ты чего? – спросил он удивленно.
– Дело в том, – сказала Катя, – что подарили его мне. Вон, там написано. – Она кивнула на газету.
– Минуточку. А как он попал?…
– А я ему подарила.
– Кому?
Катя помолчала, потом тихо сказала:
– Инженеру.
– Что значит – подарила? А документы на вывоз у тебя есть?
– Еще нету. Но вы ведь дадите? – она грустно улыбнулась торгпреду.
– Я? С чего бы это?
– Вы ведь торговый представитель.
– Представитель. Но – государства.
– А разве государство не заинтересовано, чтобы его граждане работали на хороших приборах?
– Слушай… Ты когда уезжаешь?
– Завтра.
– Ну, вот и езжай с богом.
– Так я возьму тогда? – она взяла чемоданчик.
Торгпред с изумлением посмотрел на Катю, потом вдруг хитро улыбнулся:
– Минуточку. А остальные как же?
– Я не знаю, – сказала Катя. – Это – не мои.
– Как не твои? Вон, читай – все твои.
– А что же я с ними со всеми буду делать?
– Лететь, – сказал торгпред и довольный засмеялся.
Будапештский аэропорт. Туристы сидели в зале ожидания, обложенные сумками, пакетами, свертками. Одна Катя держала на коленях лишь свою старую шляпу, которая, как ей казалось всего две недели назад, в этом сезоне должна была быть особенно модной. На ней было ее прежнее платье.
По радио объявили:
– Пассажира Котову просят зайти на таможню.
– Ну, ты даешь, – ахнула соседка. – Откуда они прознали?…
На таможне Катя увидела торгпреда.
– Вот это вот она и есть – сама товарищ Котова, Советский Союз, – представил ее торгпред.
– Такая молодая? – удивился таможенник и оглядел Катины ящики с приборами. – И уже такая известная. Даже адреса не указывают.
– А зачем? – сказала Ада Петровна. – У нас ее любой мальчишка знает.
Таможенник уважительно поцокал языком, подвинул Кате квитанцию.
– Распишитесь, пожалуйста. Это для нас. – Катя расписалась. – А это для меня лично, если можно. – Таможенник протянул ей красочный буклет Аэрофлота. – Автографы собираю. У меня уже есть ваша хоккейная сборная, три космонавта, Игорь Моисеев, а теперь – вы.
Катя в нерешительности посмотрела на торгпреда.
– Давай, давай, – сказал он. – Слава обременительна.
Катя вздохнула и старательно вывела свой первый в жизни автограф.
Группа шла к самолету. На тележке везли багаж. Семь ребят из Катиной группы тащили семь ящиков с приборами. Катя бережно несла шляпу.
И вот она уже летела домой. Поглядеть на нее – так она выглядела почти так же, как и тогда, когда уезжала, и вместе с тем, что-то в ней изменилось. Она уже не походила на ту наивную девочку, которая две недели назад вот так же вот смотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть в облаках воздушные замки. Сейчас она не видела за окном ничего, кроме пустоты – почти такой же, что была в ее душе.