– Ты не хочешь знать, потому что тогда будет легче притвориться на вечеринке.
Я кивнула, и получилось, что потерлась об него щекой.
– Я принесу тест, – сказал Натэниел, – и мы его проделаем сегодня вечером после вечеринки. Но возьмем с собой один или два.
От партнера, который считается подчиненным, странно было слышать такую интонацию. Не то что бескомпромиссную, а просто сообщающую, что будем делать.
– А что если кто-нибудь его в наших вещах найдет? – спросила я.
– Анита, тебе придется когда-нибудь сказать Жан-Клоду и Ашеру, – сказал Натэниел.
– Только если результат будет положительный.
Он посмотрел на меня с сомнением, но кивнул:
– Хорошо, только если положительный.
Положительный. Черт, совершенно неправильное слово. Если я беременна, то факт этот резко отрицательный. Жирный и мерзкий отрицательный факт.
Через полтора часа мы припарковались на служебной стоянке за «Цирком проклятых». Натэниел помог мне нанести тени на веки. Он умел смешать десяток различных цветов и сделать так, будто никакой краски на мне нет, а глаза становятся неотразимыми. Практика у него была – он собственные глаза разрисовывал для сцены. Мое платье – это на самом деле был юбочный костюм. Черный плотный материал, такой, что пистолет в кобуре на пояснице не просвечивал через темную ткань. Как и нож в наспинных ножнах – рукоять скрывалась под волосами. Крест я оставила в бардачке, поскольку шансы, что никто сегодня не попытается «случайно» воздействовать на меня вампирской силой, оценивались где-то между исчезающими и нулевыми. Да, они наши «друзья», но все равно каждый из них – мастер города, а я – Истребительница. Кто-нибудь не сможет подавить искушение меня испытать, ну хоть чуть-чуть. Как когда руку жмут слишком сильно. Но такое «рукопожатие» может оставить на теле ожог, а второй крестообразный шрам мне не нужен.
Оба моих мужчины были в итальянских костюмах, сшитых на заказ. Натэниел в черном, с голубой рубашкой светлее его глаз, галстук – сочный лиловый шелк. Волосы он заплел в косу, и создавалась иллюзия, что они короткие – пока не замечаешь, что коса до лодыжек. Черные кожаные туфли сияли, и под длинными штанинами не видно было, что носков на нем нет. Мика – в сером с тонкой черной ниткой. Рубашка зеленая с желтыми тонами, почти как оттенок его глаз. В зависимости от освещения эта рубашка подчеркивала либо зеленое, либо желтое, и цвет глаз менялся почти с каждым вздохом. Эффект был отличный.
Я шла в кроссовках, но пара туфель с четырехдюймовыми каблуками у меня с собой в сумке была. Четыре дюйма, с открытыми пятками, и со шнуровкой на лодыжках. Когда Жан-Клоду не удалось меня убедить надеть что-нибудь более вызывающее, мы в качестве компромисса сошлись на совершенно непрактичной обуви. Хотя, как ни странно, неудобными туфли не были. То есть с виду они казались неудобными, а на деле такими не были. А может, это я наконец научилась на каблуках ходить. Трудами Жан-Клода. Ладно, надену эти туфли, когда по лестнице спущусь, до выхода к гостям.