– Я слишком устала, чтобы вести сейчас философские беседы. На залечивание раны ушло много энергии.
– Мы ощутили, как ты питала ее, – сказал Адонис.
Я снова постаралась не смотреть на него.
– Да, питала, но этого не хватило. Бедной девушке много энергии приходится тратить при общении с Дорогой Мамочкой.
– Это от любого много энергии заберет, – сказал Мерлин.
Тут я в первый раз подумала: может, он не из вежливости не пытался подчинить ничей разум после ухода матери, а потому что боится. Может, в нем тоже мало осталось сока – из него, как и из меня, выжали энергию.
– Она умеет питаться от других вампиров, просто касаясь их силы?
– А почему вы спрашиваете?
– Она почти всегда приходит ко мне после того, как какой-нибудь вампир применяет ко мне силу в серьезных масштабах. Она приходила после ментальных игр Белль Морт. Сегодня она пришла после тебя. Она питается от нас при этом?
– Иногда, – ответил он.
– Значит, она не лежит без питания во сне тысячи лет. Она как кошмар – питается твоей же энергией, твоей силой.
– Я так полагаю.
– А почему она вообще впала в сон?
– Почему ты думаешь, что мне это известно?
– Опять уходишь от ответа?
Он слегка улыбнулся:
– Быть может.
– Ты знаешь, почему она впала в сон?
– Да.
– Ты мне скажешь?
– Нет.
– Почему?
– Потому что это не та история, которой мне хотелось бы делиться.
– Я ведь могу тебя заставить рассказать.
– Вы можете попытаться выяснить, достаточно ли вашей силы некроманта, чтобы приказать мне рассказывать.
Я широко улыбнулась:
– Ну, я не настолько амбициозна.
– Просыпается все больше и больше слуг матери. Почти весь Совет, подобно Белль Морт, считает, что это их растущие силы вызвали слуг из долгого сна.
– А кто из членов Совета в это не верит?
– Поскольку мне запрещен контакт с Советом, откуда мне знать?
– Оттуда же, откуда ты знаешь мысли Белль Морт.
Он снова улыбнулся той же улыбкой. Наверное, у него она значит «знаю, но не скажу».
– Вам необходимо снова насытиться, миз Блейк, и мне тоже. Наша добрая мать питалась от нас обоих.
– Она не добрая, и она никогда не была твоей матерью.
Он снова сделал тот же жест руками, который у него означал пожатие плеч.
– Для того, кто я сейчас, она была матерью.
С этим я не могла спорить, потому и пытаться не стала.
– Ты хотел знать, просыпается ли она. Просыпается. Ты говорил, что хочешь знать, так ли велика сила Жан-Клода, что ты мог бы назвать его своим мастером.
– Вы не верите, что я ищу себе мастера?
– Я верю, что единственный мастер, которого ты признавал, лежит сейчас где-то в Европе, вторгаясь в мои сны.
Он глубоко вздохнул. Вампирам дышать не надо, воздух им нужен только для речи, но я заметила, что почти все они вздыхают время от времени. Будто это привычка, которую даже несколько тысяч лет не могут устранить.