– Ты это сделала, чтобы защитить меня от агентов Белль Морт.
– Да, мы это сделали, чтобы Белль Морт не могла призвать тебя к себе, чтобы по ее правилам ты стал нашим, но ты до сих пор – единственный из новых мужчин моей жизни, с которым у меня был секс ради заботы о нем, а не ради прокормления ardeur'а.
– Заботы?
Я кивнула:
– О том, кого любишь, заботишься.
Он улыбнулся, и это была редкая улыбка – от которой он казался страшно молодым, как будто эта улыбка – все, что осталось от юноши, бывшего сотни лет назад.
– Невозможно любить всех мужчин твоей жизни, Анита.
– Нет, – согласилась я. – Но я люблю тебя. Я люблю Жан-Клода.
– И Мику, и Натэниела, – добавил он.
Я кивнула.
– И Лондона, и Реквиема.
Я покачала головой:
– Нет. Их – нет.
– Почему? Они красивы, они идеальны.
– Красивы, но не идеальны. Реквием половину времени ходит мрачный, как туча. Лондон – что-то в нем меня смущает.
– Почему?
– Не знаю точно. Может быть, потому что он даже мне не особо нравился, а я имела с ним секс.
Я ощутила, как Дамиан падает на стол, за которым сидит. Натэниел ухватил его за руку, не дал упасть. Ашеру пришлось так же подхватить меня.
– Надо тебе питаться, – сказал он.
Я кивнула.
– Тогда на сегодня мы поговорили. Сегодня я буду о тебе заботиться, потому что так и поступаешь, когда кого-то любишь.
У меня щеки запылали, хотя я и не совсем поняла, почему.
Он засмеялся – не колдовским вампирским смехом, а очень мужским. Когда слышишь такой смех, понимаешь, что ты ему польстила в чем-то чисто мужском.
– В чем дело? – спросила я, не глядя на него, потому что знала, что тогда еще сильнее покраснела.
– Ты покраснела, когда я сказал, что люблю тебя.
Я кивнула и попыталась произнести посуровее:
– И что?
– Теперь я знаю, что ты меня любишь.
Тут я подняла на него глаза:
– Только потому, что я покраснела?
Он кивнул.
– Я часто краснею.
Он охватил меня кольцом своих рук.
– Да, но на этот раз – для меня. – Он поцеловал меня в лоб. – Я бы хотел тоже насытиться, пока будешь насыщаться ты.
– Ты еще не питался сегодня?
– Нет, еще не просыпался голод по крови.
– Но ведь это необычно?
– И очень.
– Тогда пей. – Я задумалась. – Хотя, кажется, у меня кончаются места для свежих ран от клыков.
Он коснулся моей шеи сбоку, где остались следы клыков Реквиема, провел пальцами по выпуклости груди, запустив их чуть под край корсета, до места, где пришелся укус Лондона. Еще ниже, коснулся соска, и от одного этого прикосновения я не могла сдержать тихого стона.
Он снова засмеялся тем же польщенным смехом. Его рука легла мне на бедро, раздвинула ноги, нашла укус Жан-Клода глубоко внутри бедра.