– Иисусе, – выдохнул Кроум. Он уложил ее на кровать. – Я вызываю врача.
– Нет, – ответила Джолейн.
– И полицейских.
– Не смейте!
Кроуму казалось, что его грудь вот-вот взорвется. Джолейн осторожно потянула его вниз, теперь они лежали бок о бок.
– Они забрали билет, – прошептала она.
Ему понадобилась секунда, чтобы понять – лотерейный билет, ну конечно.
– Они заставили меня его отдать.
– Кто?
– Никогда их раньше не видела. Их было двое.
Кроум услышал, как она сглотнула, борясь со слезами. В голове у него шумело – он должен что-то сделать. Доставить женщину в больницу. Оповестить полицию. Опросить соседей – вдруг кто-то что-то видел, что-то слышал…
Но Том Кроум не мог пошевелиться. Джолейн Фортунс вцепилась в его руку так, словно тонула. Он перевернулся на бок и осторожно ее обнял.
Она задрожала и произнесла:
– Они заставили меня его отдать.
– Все в порядке.
– Нет…
– С вами все будет хорошо. Вот что сейчас важно.
– Нет. – Она расплакалась. – Вы не понимаете.
Через несколько минут, когда ее дыхание успокоилось, Кроум дотянулся до прикроватного столика и включил лампу. Джолейн закрыла глаза, он осмотрел порезы и синяки.
– Что еще они сделали? – спросил он.
– Били меня по животу. И по другим местам.
Джолейн видела, как сверкнули его глаза, напряглась челюсть.
– Пора вставать, – сказал он. – Мы этого так не оставим.
– Чертовски верно, – согласилась она. – Потому я к вам и пришла.
Они по очереди осматривали себя в зеркало заднего вида, Пухл изощренно ругался:
– Ебаная ниггерская сука, надо было ее, блядь, грохнуть!
– Ara, ara, – согласился Бод Геззер. Им обоим было больно как черт знает что, и еще хуже оба выглядели. У Пухла на щеках были глубокие царапины, а левое веко распорото пополам – один край моргал, другой нет. Он был весь в крови, по большей части в собственной.
– В жизни таких жутких ногтей не видел, – сказал Пухл. – А ты?
Бод невнятно согласился. На его лице и горле остались многочисленные следы от укусов, алые по краям. К тому же сумасшедшая стерва откусила заметную часть его брови, и теперь Бод испытывал серьезные трудности, пытаясь заткнуть дыру.
Измученным голосом он произнес:
– Важно, что билет у нас.
– И хранить его буду я, – отозвался Пухл. – Для безопасности. – И для справедливости, подумал он. Еще не хватало, чтобы у Бода Геззера хранились оба билета «Лотто».
– Я не против, – ответил Бод, хотя был против. Но боль такая, что нет сил спорить. Он никогда не встречал женщину, которая так жестоко дерется. Господи, после нее они выглядят как крокодилья блевота!
– Твари они, – сказал Пухл. – Как есть чертовы твари. Бод согласился: