Слушать Мезозойского было не утомительно, так же, как не утомительно смотреть на ручеек. Его речь с описанием текущего кризиса журчала и переливалась, но как-то не достигала сознания, просачивалась, словно вода между пальцами. Поначалу Сова искренне старалась погрузиться в игривый поток его тонких сравнений, уместных цитат и логических умозаключений. Магистр обмолвился, что считает полковника убедительным оратором. Вот в быстром потоке мелькнула метафора, вот вынырнул откуда-то изящный перифраз, камнем на дно ушел весомый аргумент, а вокруг пенными бурунчиками плескались слова, слова, слова… Если стоять на берегу и неотрывно смотреть на воду, неизбежно начнет кружиться голова.
Сова решила не дожидаться головокружения – и переключила внимание на слушателей. Лорд Тонатоса оказался человеком терпеливым и внимательным: он, не перебивая, попеременно подставлял Мезозойскому то одно шевелящееся ухо, то другое, и по плывущему, колеблющемуся выражению его лица нельзя было разгадать его мыслей. Тогда взгляд Совы от скуки пошел гулять по всей комнате, и, наконец, зацепился за охрану, неподвижно застывшую вокруг.
Как правило, внимательному наблюдателю люди непроизвольно предоставляют много разных сведений о себе – не словами, так жестами, взглядами, выражениями лиц и позами. Но охране, видимо, забыли скомандовать «вольно». Ни переминания с ноги на ногу, ни почесывания Сове отследить не удалось. Караульные стояли, подобные мраморным атлантам в античной ротонде, не хватало только купола, водруженного сверху на их головы в тонированных шлемах. Какие лица скрываются за непроницаемым для ее глаз стеклом? Усмехающиеся? Злые? Безразличные? Чьи глаза ощупывают ее незащищенную спину? Чужой пристальный взгляд то появлялся, словно ледяное прикосновение к шее острой бритвы, то исчезал, видимо, переключаясь на ее спутника, то снова появлялся неизвестно откуда. Сова измучилась оттого, что не могла определить местонахождение смотрящего, хотя обычно на это уходило не более пары секунд. За ней наблюдали, изучали, присматривались и чего-то ждали. Она решила тоже подождать и предоставить инициативу противнику, тем более, что Мезозойский увлекся своим монологом и уже не замечал никого вокруг.
Ее опасения оправдались. Речь посланника уже приближалась к долгожданному финалу, когда один из каменных атлантов вдруг ожил, разорвав охранное кольцо, и какой-то новой вальяжной походной, совсем не похожей на прежнюю караульную поступь стражи, двинулся к столу, на ходу снимая шлем. Коротким жестом он поднял старика из кресла, под его взглядом остальные бесшумно исчезли, прихватив с собой и лжеправителя. Сова вздохнула с облегчением: все причины ее дискомфорта пропали разом – и безликая охрана, и прожигающий взгляд, и не соответствующий ее ожиданиям диктатор. Офицер Мезозойский от неожиданности забыл сделать последнее обобщение, и многочисленные его аргументы, нанизанные, как жемчужины, на крепкую нить логики, рассыпались по всем углам без всякой надежды быть собранными вновь в единое ожерелье.