Сова криво усмехнулась:
– Моя жизнь не находится даже в моих руках. И вряд ли будет находиться в ваших.
– Вы так религиозны?
Ей хотелось поскорее закончить этот разговор. Он, видимо, принял ее молчание за нежелание говорить на теологические темы.
– Ну что ж, будем считать, что мы заключили сделку. Десять жизней по вашему выбору, оплаченных одним выходом на арену. Я мог бы потребовать предоплату, но любезно предоставляю вам отсроченный платеж. А это – к вопросу о предмете сделки.
Он протянул руку за спинку кресла, и начальник охраны вложил в нее планшет, на экране которого пестрели пронумерованные имена и фамилии. Список заложников.
– Выбирайте, – милостиво разрешили ей.
Она потянулась к планшету, но ее рука неожиданно зависла в воздухе. Сова вдруг поняла, что совершенно не представляет, как выбирать. По какому признаку? На каком основании? Почему именно десять? Почему не двадцать, не тридцать, не пятьдесят? Как из двухсот пятидесяти человек, имевших несчастье сесть на захваченный рейсовик, выбрать десять счастливчиков, для которых все закончится именно сегодня? Кого спасать? Женщин? Но их наверняка не меньше половины. Детей? Но их тоже не десять, а побольше. Младенцев? Но спасать младенцев, если таковые и есть, без матерей смысла не имеет.
Сова изучала список, стараясь не выказать собственную растерянность перед обилием ничего не значащих для нее фамилий. Чьи-то безликие проблемы, несчастья…
Вдруг ее взгляд зацепился за что-то знакомое. Шестым в списке шел Ястри Ритор – единственный сын Магистра. Занесло ж его!
Она разрешила себе не ломать над этим голову:
– Я не буду выбирать. Первые десять человек. По вашему списку.
По крайней мере, хоть Магистр будет ей благодарен за спасение сына.
Глава 4
«Юридически мертва»
Вот и арена, где зло будет биться со злом…
А. Макаревич
Ave, Caesar, morituri te salutant [6]
Через пару часов публика разгулялась уже не на шутку. Трибуны штормило. Даже за толстыми стенами Сова слышала, как каждый удачный выпад толпа сопровождает криками и свистом. А одушевленное человеческое мясо бодро бегает по арене наперегонки со смертью ради потехи зрителей и прибылей букмекеров. Когда Сова покидала ложу, на арене фехтовали тяжелыми шпагами и уже успели уложить на красный песок трех тяжело раненных. Воображение разыгралось. Темный, древний, как вселенная, инстинкт самосохранения невозможно было подавить никакими усилиями рассудка. Сова знала: ее аномальный организм справиться с большинством тяжелых ранений. Скорость ее регенерации в сотни раз выше нормальной, так что любой незначительный порез заживает за считанные секунды. Умом она понимала: убить ее будет довольно сложно. Но инстинкт этого знать не мог. Инстинкт этого знать не хотел. Инстинкту на ее разумные соображения было наплевать.