– Честно говоря, постеснялся, – признался Быков. – То есть постеснялся рассказывать, как средь бела дня наклюкался до словесного поноса.
– Вот тебе и дырка в следственных действиях, – негромко произнес Глеб Сиверов, обращаясь скорее к себе, чем к Быкову. – Боюсь, Гена, что ты помог вору уйти от наказания и упустил свой энклапион. Теперь-то он его, наверное, уже давно пропил... Момент, – добавил он, беря со стола мобильник, который, басовито жужжа, потихонечку, боком полз к краю, словно вознамерился покончить с собой. – Слушаю. Да. Да? Действительно? Надо же, а я-то думал... Что? Когда? Ах, вот как! Спасибо. Да, буду держать в курсе.
Он нарочито медленным движением убрал телефон в карман, достал сигареты и закурил.
– Вот так-то, друг Геннадий, – сказал он наконец. – Антонина Андреевна Корсак действительно работает в журнале "Вокруг света"...
– Ну я же говорил!
– Да, работает. Правда, до выхода на пенсию ей осталось четыре месяца, и ни в какой Псков она, разумеется, ехать даже и не думала, но все остальное зато совпадает – и имя, и фамилия, и название журнала.
– Ни черта не понимаю, – беспомощно произнес Быков. – Как так – четыре месяца до пенсии? Я, по-твоему, на старушку запал? Что это значит?
– Это, Гена, значит, что в тот день вы говорили с гастролером, о котором ты, помнится, упоминал. Ну, как минимум, с наводчицей. Она явилась на разведку – посмотреть, надежно ли запирается дверь, где и как хранится интересующая ее вещь, изучить все входы и выходы – словом, проделать предварительную работу, без которой серьезный специалист за дело не возьмется. И, согласись, подготовилась она к этой вылазке неплохо, даже журналистское удостоверение не поленилась состряпать.
– Но как же она ухитрилась взять энклапион прямо у нас на глазах? Не думаешь же ты, что Борода сам его ей отдал, пока я бегал за водой?
– Нет, не думаю. Хотя версия не лишена некоторой привлекательности. Подкинь ее ментам, они тогда с вашего Осмоловского до самой смерти не слезут. Хотя с него, пожалуй, уже хватит, так что лучше ничего им не говори... Нет, Гена, Осмоловский ей энклапиона не давал, и сама она его взять не могла по одной простой причине – его там уже не было. Она опоздала. Пока она с сообщниками тщательно готовилась к операции, кто-то пришел, отпер дверь гвоздем или, может, женской шпилькой и умыкнул игрушку прямо у нее из-под носа. И провернуть все это – вот так, навскидку, без тщательной подготовки, – мог только местный житель, заранее знавший, куда идти и что искать. Так что, приятель, постарайся все-таки припомнить, как выглядел твой сообразительный собутыльник.