Когда они вошли, директор стоял возле домашнего бара, расположенного в одном из углов кабинета, и наливал себе в большой стакан коньяк. Судя по его виду, стакан этот был не первый.
- Ну что, что скажете? - спросил директор и жалко усмехнулся.
Кару стало противно.
- Господин директор, - холодно произнес Лоридан, - вы догадываетесь, зачем мы пришли?
- Честно говоря - нет, - снова усмехнулся директор, - представьте себе - нет! Что вам нужно? Чего вы еще не знаете? Какие вам нужны сведения? Вы же поймали преступника? Да? Так чего еще?
- Одного преступника действительно поймали, - сказал Лоридан, делая ударение на слове «одного». - Но есть другой и…
- Да? Есть другой? - перебил его директор и разразился пьяным смехом. Он попытался налить себе еще, но бутылка была пуста, а новой он открывать не стал. - Значит, есть другой. И кто же?
- Вот что, господин директор, хватит валять дурака! - Лоридану надоела вся эта комедия. - Вы отлично знаете, о чем идет речь. У вас нет желания написать собственноручно признание?
- Нет! - сказал директор, он вдруг выпрямился, хмель словно сошел с него, лицо приняло высокомерное выражение. - У меня другое желание - чтоб вы убирались вон! Слышите? Вы кто - полицейские, прокуроры? Вы сыщики-любители, жалкие пинкертончики! Вынюхиваете, выслеживаете… Небось сами при случае готовы грязную деньгу в карман положить! Вон отсюда!
Он повернулся к ним спиной и устремил взгляд в окно, откуда открывался вид на город, на пляжи, на уходящее за горизонт море, на голубое, усеянное мелкими белыми облачками небо. О чем думал сейчас этот человек, вознесенный жизнью к вершинам успеха, а теперь неминуемо летящий в пропасть?…
Когда Кар и Лоридан выходили из величественного подъезда банка, вокруг распростертого на асфальте тела директора уже собралась молчаливая толпа прохожих…
- Вот так, - рассуждал Лоридан, пока их машина неторопливо катила к агентству. - Вот до чего может довести женщина. Может поднять на подвиг, а может толкнуть на преступление.
- Как ты заговорил, - усмехнулся Кар, - прямо оратор! Знаешь, что я тебе скажу, - если любишь женщину, нечего ради нее становиться преступником. Она сама тебе этого не простит. Если, конечно, стоящая женщина, - добавил он, подумав о Серэне.
Он любит ее. Да, да, любит! Хотя всегда посмеивался над людьми, когда они начинали рассуждать об этом мифическом, по его мнению, чувстве. Увлечься немного, вместе повеселиться… Но любить… Теперь он честно признавался себе в том, что потому посмеивался над своими влюбленными товарищами, что сам этого чувства еще не испытал. И, кроме того, что такое влюбленный? Это зависимый от женщины человек! А настоящий мужчина зависимым быть не может. Однако его логика страдала одним существенным изъяном. Это мужчина не мог любить, а вот женщина могла. Он, конечно, никого не полюбит, не испытает этого унизительного чувства, а вот она (а точнее, бесчисленные «они») его может и полюбить. Даже должна. И такие встречались.