Но меня удивил не Глеб. Меня удивила Ниночка. Вот тебе и девочка-одуванчик! Глеб задумал убийство, она, – в своей любви, – оправдала его. Стас для них – не человек, а стеклянный шарик. Бац! – нет его, и не жалко. Никто не будет плакать.
Никто, кроме матери и… меня!
***
Вернулась от Дежули поздно вечером: ходили в кино на новую мелодраму. Звали Стаса, но он сослался на неотложные дела.
Выяснилось, что это было на самом деле.
Стас сидел на кухне перед бутылкой водки. Причем бутылка была пуста почти на две трети. Закуски на столе не наблюдалась. Глазенки у моего благоверного были собраны в кучу. Пепельница полна окурков. Увидел меня, – попытался улыбнуться и одновременно подняться с табуретки. Вышло скверно.
– Ну, и что это значит? – полюбопытствовала я.
Стас пьяно пожал плечами.
– Идем-ка баиньки, – предложила я.
– Тс-с-с! – приложил он палец к губам. – Я скоро.
Вышел минут через пятнадцать, держась за стеночку. Рухнул на постеленное на полу ложе. Мирно захрапел минут через пять. Я спряталась под подушку.
Дознание проводила утром, держа перед носом Стаса стакан с «Алказельцером».
– Ну-с, что это вчера был за эксперимент?
– Сначала лекарство – потом подробности, – робко сказал Стас.
– Ты еще со мной торгуешься? – возмутилась я. – Сейчас сама выпью. Вместо валерьянки.
– Ты всегда была такая вредная или только после моего полета на насыпь?
– Всегда.
– Боже, с кем я жил! – Стас воздевает руки к небесам.
– Смотри, я пью…
– Нет-нет…, – пугается Стас и тут же раскалывается: – Я проверял себя. Это очень страшно, когда не знаешь, на что ты способен.
– Не поняла, – сказала я. Но стакан с «алказельцером» отдала.
Стас выпил жадно, крупными глотками.
– Видишь ли, Светланка, я все думал, сколько, к примеру, водки мне нужно, чтобы напиться «мордой в салат». Не помню! Могу ли я ударить женщину? Не помню. Если мне дадут по морде, я испугаюсь или буду драться? Не помню!!! А за сколько я могу продаться? Или я совсем не продажный? Это ужасно: в тридцать лет заниматься собственным первооткрывательством!
– Хорошенький метод ты выбрал, – хмыкнула я.
Стас собрал лицо в серьезное выражение:
– Светланка, я очень изменился?
– Очень.
– Я стал хуже или лучше?
– Ты просто стан другим, – улыбнулась я и погладила Стаса по колючей голове. – И я стала другой. Наверное, мы взрослеем.
– Не поздно ли? Мне уже тридцать…
– Лучше поздно, чем нпкогда.
Он обвился кольцом вокруг моих ног. И я отвернулась, чтобы муж не увидел вдруг набежавшие на глаза слезы…
***
Несколько дней я убила на поиски бисера нужных цветов и размеров. Облазила пол-Москвы. Изрядно потратилась. Вечерами, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, восстанавливала картинку на миллиметровке: сидела с грудой фломастеров, раскрашиваю клеточки в подходящие цвета. Перепортила груду бумаги.