Все происходило очень непросто. Все было скрыто, вроде как нескандально, но…
Я снова ощутил страшную пустоту одиночества — ни мамы, ни родных, ни друзей — никого. Навалилась депрессия, хоть вешайся. Тогда и появилась в моей жизни Ширли Мак-Лейн. Это она вытащила меня из этого состояния. Отношения с ней для меня стали отдушиной, я нырнул в них.
Началось с того, что Джон Войт помог мне устроить просмотр «Сибириады» — просто для того хотя бы, чтобы его голливудские коллеги увидели, на что я способен. Собралось человек тридцать. Дней за десять до просмотра я позвонил Ширли Мак-Лейн.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте.
— Это Андрей Кончаловский. Вы, наверное, меня не помните, я вас как-то приглашал сниматься у меня в «Сибириаде».
— Почему же? Помню.
— Не хотите посмотреть картину? Я ее скоро буду показывать.
— Большое спасибо, но, к сожалению, не смогу. Пишу книгу.
— Ну ладно. До свиданья.
Утром в день просмотра я позвонил ей.
— Это Андрей Кончаловский. Сегодня просмотр. Вы не придете?
— Приду.
Это было неожиданно, как удар грома.
Бывают в Лос-Анджелесе влажные дождливые дни, как небо затянет, так на неделю. Я стою в дверях просмотрового зала. Проезжает машина, потом подает назад. Спускаюсь встретить, в машине Ширли.
— Тут будет просмотр русской картины?
— Да. Я — режиссер.
— Я знаю.
Пустили проекцию, смотрели замечательно, в зале было много интересных людей. Роль, которую я предлагал Ширли, в картине сыграла Гурченко — сыграла прекрасно, другой такой роли, думаю, у нее больше не было. Когда Ширли увидела юную Тайку — Кореневу, она просто со стула упала от смеха — настолько поражена была сходством.
После просмотра большой компанией собрались идти в ресторан.
— Ширли, пойдемте с нами!
— К сожалению, я занята.
— Я к вам позже подойду, — сказал я остальным. — Мы тут поговорим немного.
Мы проговорили полтора часа, не выходя из зала. Курили (в тот вечер я закурил, хотя уже задолго до этого бросил). Когда Ширли чем-то увлечена, об этом может говорить часами. Уже потом, живя с ней, я не мог выносить ее привычку, уходя из гостей, стоять в коридоре минут по сорок. Уходи или сиди в комнате, чего у двери стоять!
Домой я вернулся абсолютно обалдевший — от общения с ней, от ее вопросов о России. Оказалось, она неплохо осведомлена о нас, по взглядам — левая либералка. Забавно, но мы могли познакомиться за пятнадцать лет до этой встречи.
Когда я впервые приехал в Америку в 1969 году с «Первым учителем», мне устроили просмотр в академии, пришел Уоррен Битти, молодой, красивый, в широкополой шляпе, брюки клеш. Я ничего о нем не знал, «Бонни и Клайд» тогда еще не видел. Ему очень хотелось с советскими познакомиться. Он спросил: