Ополоумевший от твердой логики и резких цифровых поворотов объявляемых Тосей ставок, Саша сел на стул. Леша тоже ничего не понимал. „Тося сам просил, чтобы я поднимал куш, — думал он, — а теперь, когда дошли до трешки, он вдруг съехал на пятьсот. Какой в этом смысл?“
— Нет, так не пойдет, — заявил он. — Раз объявлена сумма в три тысячи, она должна быть разыграна. Таковы правила.
— Да! Мы ведь не бабы. Сказал — сделал, — заметил опомнившийся Саша.
— Мистер-Не-Баба, — развернулась на своем кресле до этого момента безразличная ко всему происходящему Лерочка, — я попросила бы вас следить за оценкой умственных качеств женщин, а особенно в моем присутствии. — При этом она пренебрежительно смерила Сашу взглядом. И будь он повнимательнее, то заметил бы в этом взгляде веселый, озорной огонек.
Саша извинился перед Лерочкой и продолжил:
— Сейчас речь не может идти менее чем о трех тысячах.
— Да при чем здесь деньги? — перебил его Тося. — Главное, что там лежит четвертак, а ты не веришь. Вот смотри: я сейчас достану и покажу тебе без всяких денег. — И Тося потянулся за платком.
— Сначала нужно разобраться со ставкой, — остановил его Саша. — Раз речь зашла о деньгах. Вы мужчина?.. Сказал три тысячи — ответь!
— Саша, вы напоминаете мне заведенную куклу, в которой что-то поломалось, и она говорит и делает одно и то же. Вас замкнуло на трех тысячах. У меня в кармане лежат девять с половиной тысяч рублей, которые я должен буду отдать через полчаса. И если вам не терпится проиграть свои деньги, я готов поставить все девять с половиной на то, что в моем платке, в заднем кармане брюк, находятся двадцать пять рублей.
Такого поворота Саша не ожидал. Он опять сел в кресло, из которого приподнялся, и к этому времени стоял на полусогнутых.
— Все, хватит! Давайте ставить деньги и начинать, — сказал Леша, вопросительно глянув на Тосю.
— Я пока схожу потанцую с Лерочкой, а вы тем временем подумайте, чего вы хотите.
— Да что тут думать? — взревел Саша. — То ты не мог поставить три тысячи, а теперь — девять с половиной! Да кто в это поверит? Знаете что, девушка, — и он взялся рукой за спинку Лерочкиного кресла и немного повернул его так, чтобы Лера могла смотреть прямо на него, — я хотел спросить: он и вам всегда говорит одно, а делает другое? Например, говорит, что купит шубу, а покупает воротник?
— Молодой человек, вы задаете очень личные вопросы. Но вы так искренне это делаете, что я отвечу: в нашем случае было наоборот. Он пообещал мне четвертак у „Интуриста“, а через пару часов дал сотку. Теперь я с ним. Пошла вторая неделя. — Наконец-то Лерочке удалось выполнить указания Тоси, который говорил ей: „Я хочу, чтобы лох понял, что ты проститутка, которой я плачу тройной тариф“. — А насчет шубы он мне не обещал. Но воспользуюсь случаем и скажу. Милый, — она повернулась к Тосе, подалась вперед, провела пальцем по его щеке, — моя теперешняя шуба мне надоела. Этот парень очень переживает по этому поводу. Мне он только что сказал, что, если ты надумаешь покупать мне новую шубу, он готов оплатить какую-то ее часть, воротник, например.