С прапорщиком Зайцевым мы практически не торговались. К сожалению, выяснилось, что никакой ампутации ног не будет, потому что обморожение было не столь серьёзным, зато зайцевская тяга к деньгам оказалась выше ожиданий. Даже задержание расстраивало Зайцева не столько последующим судом, сколько потерей весьма доходного бизнеса по продаже оружия сомнительным ублюдкам.
Как стало ясно из десятиминутного диалога, подозреваемый прапор задумал облегчить свою участь чистосердечным раскаянием и прозрачными намёками на то, что «не я один».
Мы кивали головами, и, в продолжение его идеи, двинули тему о том, что призрачных намёков ментам будет недостаточно. А вот вломить следакам некоторых «козлов, которые реально, в натуре, обурели» будет очень кстати. Таким образом, рисовалась картина преступной группы из старших офицеров, которые заставляли честных прапоров тащить оружие на рынок. Вполне в духе дедовщины и всяческого издевательства над солдатами. Проблема, правда, была в том, что Зайцев на молодого бойца не тянул, но в конце концов выяснилось, что дедовщина – она… она для каждого своя.
Красочно живописав его пребывание на зоне, рассказав про глумления, которые там происходят, про блатные понятия и то, что суд в рамках борьбы с терроризмом (а терроризм тебе, Толя, пришьют обязательно) даст десятку по максимуму, мы практически не оставили ему шанса. Я говорю практически, потому что даже его минимальные шансы на отказ были блокированы суммой в двадцать тысяч долларов. Конечно, он поломался, скорей для вида, но мы, как опытные переговорщики, быстро объяснили ему, что при том информационном шуме, который мы организуем, официальные власти предпочтут замять дело, нежели придать ему огласку. А ему, Толе Зайцеву, всего и делов-то дать одно интервью, сделать заявление через адвоката, которого мы предоставим, пару раз пообщаться со следаками и отказаться разговаривать с кем бы то ни было, сославшись на плохое самочувствие. Остальное сделают СМИ. В любом случае, Толян, говорили мы, ты ничего не теряешь. Откажешься – пойдёшь по этапу, согласишься – будешь жить, да ещё и с бабками. А как выйдешь из больницы, мы тебя в Европу отправим, лечиться. Вернёшься после выборов, все про тебя уже забудут. Толян, как человек простой и склонный к афёрам, пораскинул мозгами, махнул с нами по сто грамм (несмотря на раннее утро), крякнул «да ебись оно все в рот», и согласился. В самом деле, чего тут было думать, мы же ему не предлагали опять автоматами идти торговать, правда?
По пути из больницы в офис мне приходит CMC от Сашки Епифанова. «Костя Угол стал ответственным отдела экономики в „Коммерсе“.