Но на этой любопытной мысли Наговицын задерживаться не стал. С этой минуты его интересовал только один вопрос – кто убийца? Классическое «кто виноват?», дождавшись своего часа, поднялось во всей своей исполинской грандиозности и разом отодвинуло все остальные вопросы на второй план.
Олег возбужденно потер руки. Пора было браться за дело, приступать к самому интересному – раскрытию преступления.
Никогда прежде ему не доводилось заниматься ничем подобным, но Наговицына это ничуть не смущало. Задача, стоявшая перед ним, вовсе не казалось ему невыполнимой.
Во-первых, круг подозреваемых был естественным образом ограничен участниками телеигры. Во-вторых, Олег всерьез рассчитывал на записи – их тщательный анализ мог ему существенно помочь. И, наконец, в-третьих, – он был абсолютно уверен, что это дело ему по зубам.
Каким должен быть успешный детектив – такой как Ниро Вульф, Эркюль Пуаро или, на худой конец, майор Пронин? Чем он, в первую очередь, должен обладать? Развитой логикой, наблюдательностью и настойчивостью – все эти качества, по глубокому убеждению Наговицына, были присущи ему в полной мере. Все, что ему требовалось – это сесть и, обстоятельно изучив ночные записи каждого игрока, сделать вывод о возможности его присутствия в час пятьдесят две на месте гибели Лисовца.
Впрочем, кое-кого из списка подозреваемых можно было исключить прямо сейчас. Олег достал ручку и на обороте режиссерской шпаргалки набросал столбиком: «Пн., Вт., Ср., Чт., Пт., Сб., Вс».
«Ну вот, а теперь – только вычеркивать! Тэ-э-экс… Воскресенье – жертва. Долой. Пятница – свидетель. Долой. Суббота – алиби: во время убийства где-то бродил, неугомонный. Тоже долой!.. Итак, осталось всего четверо гавриков… Вычеркнуть еще троих – и дело в шляпе!»
Теперь ему предстояло по ночным записям определить других невиновных, и эта задача представлялась ему достаточно простой. «Человек не может спать абсолютно неподвижно, – рассуждал Олег, – он шевелится во сне, меняет положение, переворачивается с боку на бок, и если на пленке что-то подобное есть, значит, этого человека можно смело вычеркивать. Значит, он действительно спал и к убийству никаким боком не причастен».
«Ну-с, начнем по порядку…» – Наговицын включил запись Понедельника. Тот лег спать сравнительно рано, поэтому Олег сразу перемотал пленку вперед – на роковые час пятьдесят.
Камера фиксировала немного: клочок земли, едва покрытой редкой травкой, несколько сосновых шишек и ствол поваленного дерева, густо облепленный пушистым светлым мхом. Цифры в углу кадра менялись, а сама картинка – нет. Прошло десять, пятнадцать, двадцать минут – на экране ничего не происходило. Наговицыну это стало надоедать, и он включил пленку на ускоренное воспроизведение.