В общем, какую версию ни принимай, ясно одно: остаток вечера безнадежно испорчен. Официант приносит кофе и заинтересованно вглядывается в наши лица. Ещё, бы! Такое бесплатное шоу! Я, не прося счета, оставляю на столе три тысячи, хватаю Ритку за руку и тащу на улицу. Вывалившись из «Ми пьяче», я обдумываю три вещи: не много ли я оставил? Стоило ли допить кофе? Куда нам теперь?
Когда Рита предложила ехать в «Шанти» — не помню. Помню, как мы долго ловили такси, потом прыгнули на заднее сиденье какой-то понурой «японки», потом Рита упала мне на плечо. Сначала она говорила, как она меня понимает (в каком разрезе?), как запросто можно ранить любимого человека неосторожной фразой (у меня даже есть парочка), о том, как она чуть с ума не сошла, когда я говорил: «Наверное, нам стоит…». Затем она перешла к описанию нашей будущей совместной жизни. С полной детализацией: от того, где будет стоять сахарница, до сорта йогуртов в холодильнике. Причем выдавала она все это так быстро и подробно, что у меня не осталось сомнений: девушка знакома не только с теорией, но и с практикой. От такой нудятины я в первые пять минут ее идиотского монолога впал в депрессию, а в течение последующих десяти — в анабиоз. Всем своим видом я демонстрировал деятельное участие в обсуждении животрепещущей темы: тупо улыбался, кивал, смотрел сквозь нее участливым взглядом, изредка говорил: «вот именно», «конечно» и «ни фига себе, как я раньше-то не додумался!», «вот и я об этом говорю».
У меня есть редкая особенность: когда меня доводят до предела, я выключаю сознание, то есть органы слуха улавливают чужую речь, и я даже способен отвечать, ориентируясь на окончания фраз, но в действительности участия в обсуждении не принимаю. Вот и сейчас — я выпал.
Потом в ее диалоге появились какие-то знакомые, с которыми она круто отрывалась в Питере в каком-то там году, и вот теперь ребята приехали в Москву, и будет здорово, если я с ними познакомлюсь. Потому что они такие же творческие люди (я сначала подумал, что она стебается), как мы, въезжают во все наши темы и, ко всему прочему, они просто обалденные. Слово «обалденные» я услышал от нее впервые. Оно-то и вернуло меня к жизни.
— Расплачивайся и пошли, — говорит Ритка.
— Куда?
— Как куда? В «Шанти», конечно. Мы уже приехали!
В «Шанти» играет синти-поп, снуют официантки с подносами, все громко разговаривают, а мы ввинчиваемся в толпу и протискиваемся к барной стойке. Я внимательно разглядываю окружающих, как обычно старясь заметить приближение ненужных знакомых. Под ненужными знакомыми в первую очередь, я подразумеваю Лену. Господи, как же мне это надоело! Признаться, я давно уже не получаю никакого кайфа от своей двойной жизни. С каким бы удовольствием я сидел сейчас с Катей в любом, пусть даже самом занюханном баре или кафе! Как, наверное, здорово, — сидеть с понравившейся тебе девушкой и думать только о ней! Смотреть только на нее, а не как обычно: по сторонам. Когда можно расслабиться и болтать всякую чепуху, не заморачиваясь на том, как ты выглядишь со стороны, уместно ли тебе сидеть в таком заведении, что подумают знакомые, глядя на твою девушку. Эта офигенная простая жизнь, когда…