- Можно мне переночевать у тебя? - спросила она кротко. - Притомилась я.
- Ночуйте, - равнодушно кивнула Ольга. - Места хватит.
Странница направлялась в расположенный неподалеку монастырь, грехи замаливать.
- Мне пора в иную дорогу собираться, - кряхтя, поделилась она с Ольгой своими замыслами. - Хочу душу облегчить. С грузом-то идтить туда негоже.
- Куда «туда»?
Старушенция подняла на молодую женщину выцветшие глаза, покачала головой.
- В царствие небесное… - махнула неопределенно костлявой рукой. - Где ждут нас Господь со святыми ангелами. Они велят земное на земле оставить!
- Это что же именно? - не сразу сообразила Ольга.
- Злобу, зависть, ревность, горе горькое да соленые слезы. Вот ты погляди на себя-то, девка, - какая лихоманка изнутри тебя точить? Какая бяда сушить? Истаешь, как свечка у образов. Надо покаяться, спасения попросить. Бог милостив, простить!
Всю ночь Ольга не сомкнула глаз, слушая старухины байки про монастырское житье-бытье, и к утру решилась идти вместе с ней. А вдруг и правда избавят ее от непосильных страданий молитвы святых затворниц?
Монастырский двор поразил Ольгу запустением, а храм и несколько келий, в которых ютились монахини, - убогостью. Пищу готовили на большой холодной кухне с закопченным потолком, в русской печи, еда была самая простая: овощи, кислый хлеб, постные щи. В коровнике мычала пара тощих коров, в курятнике возились куры.
Лица монахинь, землистые и одутловатые, наводили на Ольгу суеверный страх. Ей казалось, что и она станет такой же, наполовину мертвой.
«А разве я еще существую? - спросила она себя. - Разве я не отказалась от всего, что привязывало меня к жизни?»
Эта мысль побудила ее остаться. К суровому быту она уже привыкла, надеялась приспособиться и к здешнему укладу: работа, молитвы, опять работа.
За столом, во дворе или в храме монахини старались не встречаться с Ольгой взглядами - поспешно отворачивались или низко наклоняли голову. Странница же чувствовала себя среди них, как рыба в воде.
- Почему они на меня не смотрят? - спросила у нее Ольга.
- Красота твоя их смущает, - охотно пояснила та. - Бередит душу. У дьявола для нас приготовлено искушений без счета! Вот сестры и опускают очи долу.
Ольга украдкой достала спрятанное в келье зеркальце - такие предметы в монастыре не приветствовались, - и стала изучать черты своего лица. Красота… от нее остались только тонкие линии щек и лба, изысканный рисунок губ, черные брови вразлет, затаившийся в глазах блеск. Этого было достаточно, чтобы заронить у послушниц искры соблазна.