Я застонал и обнаружил себя лежащим на диванчике в гостиной, да еще одетым. Маринка, вероятно, спала в супружеской постели. Я попытался различить ее дыхание, но не услышал. Ноги совсем замерзли. Неудивительно, я ведь всю ночь пролежал в таком виде. Вот это уже совсем ни к чему. Пьянки пьянками, но так опуститься, чтобы дрыхнуть отдельно от жены, мне пока не доводилось. Впрочем, все когда-то делается в первый раз. «В первый раз в первый класс». «Один раз – не пидорас…» Ну вот уж нет! Неужели я деградировал до такой стадии, когда меня прогоняет жена?
Становиться конченым алкоголиком не хотелось. Как бы там ни было, существуют определенные границы приличия, которые я, видимо, вчера перешел. Чего же я такого натворил, что Маринка отправила меня спать в другую комнату? Разгадка пока лежала где-то за пределами моей экстраполяции. Определенно, не в моих правилах общаться с женой таким хамским образом, чтобы… А каким, собственно, образом я с ней общался? Хоть бы деталь какую-нибудь вспомнить, дабы вытянуть за этот хвостик остальные события. Увы, алкогольная амнезия!
Вставать отчаянно не хотелось. Вообще-то организм сигналил, что мне следует попить воды, да и в туалет не мешало бы сходить, однако воля к преодолению инерции покоя отсутствовала, и я продолжал валяться, предпочитая душевную экзекуцию наказанию движением.
Вчерашний день прошел вроде бы нормально. Я конструктивно пообщался с Гольдбергом и поехал отдавать Славе деньги. Я их хоть отдал? Кажется, отдал… именно их «фантой» облил. Ну да, мокрые деньги, – помню, так говорил Заратустра… в смысле, Слава; вот проклятая память! Хоть это помню, и то хорошо.
Я облегченно вздохнул и, сделав неимоверное усилие, перевернулся на спину.
В этом положении я обнаружил нечто новенькое. Брюки оказались необычно темными. Я пощупал ткань, и волосы встали дыбом. Мятый костюм был вроде как влажный. Я испугался. Это-то еще с чего, неужели дошел до энуреза? Совсем уже спился. Да нет, не может такого быть. Но тогда, в самом деле, почему костюм мокрый?
Сосредоточившись на тактильных ощущениях, я снова провел ладонями по штанинам и убедился, что они действительно сырые. Причем, что характерно, на всем протяжении ног, а не только на ляжках, как это получилось бы, обмочись я во сне. Сей факт немного утешил, я расслабился, и мысли снова потекли спокойно, пробивая засорившееся русло воспоминаний. В голове вдруг всплыла довольно ясная картинка: не снимая куртки, я брызгаюсь под краном. Отмываюсь, точно! Это была первая светлая мысль за все утро, и она здорово подняла настроение.