Нападавший чуть ослабил хватку.
Теперь Павел почувствовал себя чуть более готовым к сопротивлению. Даже к атаке. Правда, лишь частично. В голове все еще стоял неприятный гул, похожий на звук, издаваемый пчелиным роем. И – вот странность! – он вдруг понял, что мужик не спешит шарить по его карманам. От этого почему-то сделалось еще страшнее.
– Узнаешь меня? – мужик выдохнул ему в лицо эти слова вместе с табачным перегаром.
Павел, даже не задумываясь, на автомате, отрицательно мотнул головой. Среди его знакомых таких типов нет. Но в тот же момент понял, что где-то уже видел это лицо. Вот только где и когда? Не то очень давно – мозг лихорадочно заработал в режиме вспоминания. Не то мельком. В метро? В подъезде? На заправке? С заправкой это лицо, что называется, монтировалось, но при этом ему чего-то не хватало. Отсутствовало нечто важное. Очки? Головной убор?
– Ну?! – поторопил его мужик, в очередной раз тряхнув за отвороты куртки.
– Что-то не помню, – откровенно заявил Павел, решив оставить выяснение этого, несомненно, важного вопроса на потом. Очевидно, именно в ответе на него крылась разгадка причины сегодняшнего нападения, но в данный момент представлялось куда важнее избавиться от этих объятий, мало похожих на дружеские, нежели искать ответы на головоломки.
Впрочем, мужик тоже не был склонен затягивать дискуссию. Он как-то ловко перехватил руку Павла и больно загнул ее за спину, с придыханием приказав:
– Ладно, потом поговорим. Давай, пошел.
В каком направлении и темпе осуществлять это указание, Павел уточнять не стал. Как не стал и тянуть с выбором своего приема, поскольку всего несколько часов назад нашел весьма надежное средство. Свидетельством его успешности и эффективности стал дикий крик, заполнивший все пространство подъезда. К тому же на этот раз эмоционально Павел был куда более заряжен и возбужден, поэтому удар по нервным окончаниям неизвестного, хотя и смутно знакомого человека получился впечатляющим. Того, словно от удара пули или хорошей дубины, отбросило назад, как раз на дверь квартиры Павла, да так, что дверная ручка впечаталась аккурат в поясницу, точнее – в почки, что, надо полагать, дало дополнительный болевой импульс.
То ли удар Павла на этот раз оказался менее продолжительным или, наоборот, более избирательным, то ли этот мужик был покрепче Любкиного охранника, но в отключке он пребывал недолго. Секунды две или три он сидел на корточках, опираясь спиной о дверь, а потом открыл глаза и стал подниматься, при этом вид его назвать миролюбивым было нельзя.